– Ты можешь войти. Но он хочет, чтобы ты был в футболке, без куртки, без головного убора, руки подняты вверх, как ты и говорил. Он сказал, если услышит в коридоре хоть какой-нибудь шум, пока ты здесь, то застрелит меня.

– Понял. – Макс уже раздевался: куртка, кобура, оружие – все в кучу на бетонном полу. – Я вхожу, – сказал он Джулзу.

Джоунс высунулся из автомобиля:

– Не дай ему причинить им боль.

– Не дам, – пообещал Макс.

Наверное, нелегко было оставаться здесь, когда Молли была там, но Джоунс кивнул.

– Не могу связаться с посольством, – сообщил Джулз.

– Продолжай пытаться. Джина, – сказал Макс в трубку, – скажи Эмилио, что я открываю дверь из гаража в дом. Оставь телефон включенным, если сможешь, ладно? Я оставлю свой аппарат Джулзу. Хочу, чтобы он мог все слышать. – Багат передал телефон с отключенным микрофоном и понизил голос, глядя на напарников. – Если я скажу «огонь», вы быстро входите и стреляете на поражение. Понятно?

Джоунс кивнул.

– Макс, – Джулз придержал его за руку. – Не сваляй слишком уж большого дурака.

– Где же ты был со своими советами полтора года назад? – Макс вошел в дом. – Я иду по коридору, – громко крикнул он, держа пустые руки поднятыми.

* * *

Джулз Кэссиди тоже здесь?

У Джины не было времени задаваться вопросом, сколько еще членов команды привез Макс, или как Джоунс вышел с ними на связь, потому что Эмилио передвинул пистолет от ее бока к подбородку.

Ствол был холодным и тяжелым. И способным полностью снести ей голову с плеч, стоит только Эмилио нажать на спусковой крючок.

Она держалась очень спокойно, в руке был все еще включенный телефон.

Но затем в дверях комнаты появился Макс. Он быстро окинул помещение взглядом, подмечая все – Молли, сидящую на кровати, пистолет в руке Эмилио – прежде чем встретиться взглядом с Джиной.

– Привет, – сказал он так просто, словно они столкнулись в хлебном отделе супермаркета. Вот только какое приветствие подошло бы в такой ситуации?

Но больше его приветливости Джину сбило с толку, насколько другим выглядел Макс. Она обнаружила, что думает о всяких глупостях, например, что его ключица достаточно зажила, раз позволяет ему вот так держать руки поднятыми. Может быть, из-за того, как черная футболка обтягивала его грудь и плечи или из-за того, как он держал руки – отчего на бицепсах натянулась ткань,– но Макс выглядел полностью вернувшим форму за те месяцы, что Джины не было.

Вернувшим форму и кое-что еще.

Но не только великолепный внешний вид делал его похожим на незнакомца.

Очевидно, с тех пор, как он в последний раз брился, прошла уйма времени, и его подбородок покрывала густая щетина. Темные волосы растрепались и спутались, словно он много дней не снимал головной убор. Вместо элегантного костюма – джинсы и кроссовки, хотя она привыкла видеть его в повседневной одежде в реабилитационном центре.

Нет, это глаза придавали ему незнакомый вид – она определенно никогда не замечала у него такого взгляда. Джине всегда нравились глаза Макса – бездонные и настолько экзотически темно-карие, что казались почти черными. Сейчас он смотрел на нее так, как ей всегда хотелось: ничего не скрывая, показывая ей все чувства, которые испытывал прямо сейчас. Страх, гнев, уязвимость, отчаяние – все совершенно очевидно наряду с невероятным облегчением и огромной надеждой.

– Привет, Макс, – прошептала она в ответ.

Но тот уже сосредоточился на Эмилио и пистолете.

– Отойдите от нее, мистер Теста. В этом нет необходимости. Просто отпустите ее, сделайте два шага назад и цельтесь в меня.

– Сколько с вами человек? – спросил Эмилио. Он тяжело дышал, его била крупная дрожь, и Джина чувствовала спиной, как колотится его сердце. Или, может, это было ее сердце.

– Отойдите от девушки. Женщины, – поправился Макс, покачал головой и адресовал Джине извиняющую гримасу. – Тогда мы поговорим.