Переломный момент - Сюзанна Брокман (2005)

Он прибыл из совершенно другой культуры.

– Обрезание лишь часть процесса, – сказала ему Молли. – Некоторые племена также практикуют кое-что под названием инфибуляция[22].

– Это когда сшивают вместе то, что осталось, так, что, когда заживет, девушка по сути остается с зарубцевавшимся шрамом и отверстием величиной с булавочную головку, – сказала Джина. – Эквивалент физического пояса целомудрия – способ хоть куда, чтобы держать всех девушек и женщин в узде, ха? Если полное удаление клитора не умаляет их страсти, их останавливают невозможностью проникновения.

– И еще хуже, – сказала Молли, сочувствуя его бледности, – когда они выходят замуж, в их брачную ночь жених должен разрезать или порвать шрам, чтобы...

– Да, – сказал Джоунс, – я понял.

Хорошо, это заставило бы его убежать с криками.

– Это если они выживут после обряда инициации, – сказала Джина. – Нарари не выжила.

Нарари была... О, проклятье, эти маленькие девочки в госпитале...

Им же не больше тринадцати лет. Он взглянул на Молли, та кивнула.

– В Кении теперь новый закон, – сказала ему Молли, – который вроде бы запрещает обрезание девушек младше шестнадцати лет. И, по идее, она должна дать свое согласие на процедуру.

– Но в этой части света нет супергероев, – добавила Джина. – Девушка без шрама не может доказать свою чистоту, так что мужчины не хотят на ней жениться. Что означает, семья не получил выкуп за невесту. Девушка может сказать «нет», а потом ее семья говорит «да»...

– Люси, – пояснила ему Молли, – сказала «нет».

Джоунс кивнул.

– Ладно, – сказал он, – раз Пол Джиммо в реанимации, как мы собираемся доставить ее в Марсабит?

ШЕФФИЛДСКИЙ ЦЕНТР РЕАБИЛИТАЦИОННОЙ ФИЗИОТЕРАПИИ, МАКЛИН, ВИРДЖИНИЯ

9 ЯНВАРЯ 2004

СЕМНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД

Старший брат Аджая наконец пришел его навестить.

Пропустив и Рождество, и Новый год, он просто появился без предупреждения и вошел в комнату отдыха, где Макс и Аджай играли партию бесконечного кункена, ожидая, пока появится Джина.

– Йоу, Джей-мен...

Аджай посмотрел вверх. Моргнул.

– Привет, ничего себе, Рики! – Ребенок выглядел странно невеселым, учитывая, с каким благоговением он всегда отзывался о брате. – Наконец добрался, ага?

Высокий и тощий, Рик Моусли был старше, чем Макс предполагал – лет двадцать пять. А еще он был очень белым, как скандинав, с волосами, которые были бы светлыми, потрудись он их вымыть.

Он не потрудился. Да и одежда выглядела так, словно в ней спали.

Даже при том, что множество юношей упорно трудились, чтобы достичь небрежного вида и неопрятной прически, это не походило на дань моде. Парень выглядел, словно ночевал за мусорными контейнерами.

И он двигался, как будто не мог долго стоять на одном месте.

– Чувак!

Рик обошел стол по широкому кругу и двинулся к большим венецианским окнам, что выходили на пригород.

– У тебя здесь неплохой вид, ага?

– Да, отозвался Аджай, – он великолепен.

Рик не обнял Аджая, не прикоснулся даже к плечу мальчика. Возможно, он не хотел подходить ближе, чтобы не смутить мальчика зловонием, но Макс в этом сомневался. Рик даже не смотрел на Аджая. Он отводил глаза весь разговор. Если только можно назвать этот никчемный обмен репликами разговором. Почему не спросить «как дела»?

Аджай попытался сменить тему, когда стало понятно, что Рик этого не сделает.

– Эй, как Синди?

– Эшли, – поправил его Рик. – С Синди покончено. Эшли гораздо круче. Она, мм, ну, понимаешь, снаружи в машине... Ага, так вид тут...

Макс откашлялся.

– О, да, это Макс, – подал реплику Аджай. – Макс, Рики. Мы сводные братья, если тебе интересно, – пояснил он. – Мой папа устроил «Семейку Брэди» с его мамой. У нас появилась единокровная сестра, но она не... Ты знаешь.

Макс знал. Она не выжила в автокатастрофе.

У окна Рик провел ладонями по лицу.