Бриллиант - Марна Келлог (2005)

Никто никогда и ни о чем меня не расспрашивал. Не проявлял ни малейшего интереса к моему прошлому. Сэр Крамнер, похоже, понимал, что это закрытая и неприятная тема. А Оуэн, которого не занимал никто, кроме его самого, естественно, не интересовался моей молодостью, если не считать того первого вечера, когда мы ели сандвичи на кухне, что меня вполне устраивало. Наши отношения были связью взрослых людей, чисто физической и непостоянной. Любовники на час. Наши жизни с таким же успехом могли начаться в тот день, когда мы встретились. Потому что мы ничего не знали друг о друге. И не хотели знать.

И все же даже короткий разговор с Томасом оставил очень странное впечатление. И приятное, и неприятное. Не кто-нибудь, а старший инспектор Скотленд-Ярда Томас Кертис пронюхал обо мне что-то такое, о чем не подозревали другие. Что-то очень важное. Правдивое. Но похоже, мои неприятности с полицией мало его интересовали. Он по-прежнему хотел пригласить меня на ужин. Ну разве не мило? С другой стороны, стань ему известно, что я так и осталась нераскаявшейся преступницей, мало того, действую под именем Трилистника, его отношение ко мне скорее всего сильно изменилось бы. Он попросту арестовал бы меня, невзирая на свои теплые чувства.

Когда-нибудь я постараюсь разобраться в своей жизни. Все поставить на свои места. Начать заново. В последнее время такое существование стало несколько утомительным.

Потом я вспомнила его реплику насчет Гила и его темного прошлого. Что же, ничего нового я не узнала. И могла бы для начала упомянуть о том, что он вместе с Оуэном планирует мошенничество невиданного масштаба. Что они живут под постоянной угрозой разорения. Что готовы на все, лишь бы выпутаться из финансовой паутины. Что пребывают скорее во мраке, чем на свету. Разумеется, и речи быть не могло о том, что я способна распустить язык, но разговор с Томасом дал мне возможность подумать еще о чем-то, кроме Оуэна. И секса.

Глава 46

Распродажа наследства леди Мелоди была отложена еще на три месяца, что дало команде Оуэна и Гила столь необходимое время для завершения работы над подделками. Но я не пожелала иметь с проектом ничего общего, о чем прямо сказала Оуэну.

— Конечно, это достаточно волнующе, но мне было бы крайне неприятно сознавать, что я играю активную, а главное, очевидную роль в делах подобного рода. Понимаешь, Оуэн, если все откроется, я совсем не желаю оказаться именно той жертвой, которая сядет на скамью подсудимых только потому, что отдавала приказы шайке жуликов.

Высказав все это, я не солгала ни единым словом. Мое собственное маленькое предприятие было исключительно моим, и ничьим больше. Поэтому я и могла контролировать все операции до малейших деталей. И кстати о деталях: вообрази я, что на меня собираются повесить обвинение в краже, та груда камней, что хранится в моем сейфе, могла молниеносно исчезнуть: в реке, канализации, чьей-то сумочке, мусорной урне метро. Я могла оправдаться, не вступая в конфликт с законом и не вызывая излишних подозрений. Но эти люди имели дело с вещами большого размера: комодами, буфетами, кроватями, картинами. А если вас поймают с парой поддельных горок в стиле Людовика XVI или фальшивым Гейнсборо, поверьте моему опыту — исчезнут не вещи, а вы, но я не настолько молода и здорова, чтобы все это выдержать. А реплика Оуэна за нашим первым ленчем в «Кливденз» насчет краденых или поддельных предметов антиквариата! Так он искренне считает, что правительству нет до этого дела? В Америке, может быть, но в Англии, Франции, Италии?! Там защита и сохранение антиквариата — вопросы первейшей важности. Сама мысль об участии в операции такого масштаба повергала меня в ужас. Мало того, пугала до смерти. Придется во всем зависеть от их умения довести дело до конца и не попасться, в чем я сильно сомневалась. Скорее уж я уволюсь. Заберу свои игрушки — и в путь.