Холодный как лед - Энн Стюарт

Что если придется стрелять в Питера?

Она бы выстрелила, это даже не обсуждается. Не колеблясь и без раздумий. Пока не поздно.

Но такое вряд ли произойдет, мрачно решила Женевьева. Жизнь часто ставила ее перед трудным выбором, но убийство Питeра Йенсена слишком жестоко даже по меркам откровенно садистского мироздания.

Ни к чему напрасно тратить время на эти «а что если». Времени совсем не осталось.

Женевьева выставила пистолет, подкрадываясь к задней стенке сарая, где содержали Гарри, если верить тому плану острова. Не было слышно ни звука – никакого храпа погруженного в наркотический сон человека. Неужели поздно?

Прижавшись к стене, она осторожно выглянула из–за угла. Сбоку здания имелось оконце, но оно было затемнено изнутри, и Женевьева ничего не могла рассмотреть. Она подождала, затаив дыхание, несколько долгих секунд, и против воли память вернула ее к тому, как пришлось прятаться на яхте в подсобке, только чтобы после изнурительного выжидания оказаться лицом к лицу с заклятым врагом.

Если он в самом деле заклятый враг. Он был ее любовником – то, что происходило между ними физически, эмоционально, делало этот факт неопровержимым. Нет, все не так. У Питера нет эмоций, это только Женевьеву чувства подмяли под себя.

Но его сердце грохотало, его сильное тело тряслось, когда он держал ее в руках. Это не имело смысла, на Питера такое вообще не похоже, но сейчас у нее не было времени со всем этим разбираться. Если она выживет, то сможет сколь угодно долго препарировать безумие, что нашло на нее в последние тридцать шесть часов.

Она не могла ждать вечно. Кругом все так же стояла тишь да гладь. Женевьева набрала в легкие воздуха, вынырнула из–за угла... И в результате наткнулась на открытую дверь, а поблизости никого: ни Ван Дорна, ни его похитителей.

В грязи остались две глубокие борозды, – кто–то утащил обмякшее тело Гарри к главному дому. Либо Ван Дорна накачали наркотой так, что он не мог идти сам, либо…

Но в сарае не было крови, на земле тоже. Впрочем, это ничего не доказывало – есть много способов бескровного умерщвления людей, и Питер наверняка знал их все.

Женевьева оглянулась через плечо. В голове у нее ясно всплыл путь к дальнему концу острова, к скрытому бункеру.

Но Гарри тащили обратно к вилле. И Женевьеве придется туда шагать, нравится ей или нет.

Сначала она услышала шум – хрюкающие, стонущие звуки, которые издавал человек, боровшийся с чересчур тяжелой ношей.

Точнее, два человека. Когда донеслись их голоса, Женевьева с облегчением вздохнула: ни один из них не принадлежал Питеру.

Они слишком увлеклись спором, чтобы заметить чье–то приближение.

– Ты говорил, что моя работа закончится, когда я установлю заряды. – Должно быть, это Ханс. – Я уже достаточно наломал всякого дерьма на этом задании.

– Именно ты всадил ему лишнюю дозу наркоты, – ругался Рено. – Ты же не ждешь, что его светлость побеспокоится о старине Гарри? Йенсен же у нас мозговой центр, и нам же лучше исполнять беспрекословно, что он говорит.

– Да меня бесит, что он провел последний день в любовном гнездышке миллиардера с приличной бабой в свое удовольствие, когда мы торчали в джунглях. Меня зажрали просто эти кровососущие.

Компания добралась до задворок виллы, и если там был какой ток, то его отключили: груз через ворота был благополучно протащен.

– Вот почему ему платят большие бабки, – кислым тоном говорил Рено. – Посиживает сейчас на палубе яхты, попивая джин с тоником, и ждет, когда мы вернемся, до того как он свалит отсюда. Считай, тебе благодеяние. Мы оба расходный материал, и ты это знаешь – никому дела нет, если он просто оставит нас здесь сгинуть вместе с половиной острова. Правда, у Йенсена репутация, что он не бросает своих людей, даже раненых. По крайней мере, хоть этим можем утешиться.