Опасный круиз - Присцилла Хагон (1995)

— Да, это бы лучше всего. Ты получишь хороший нагоняй, если врач тебя здесь увидит. Он, может быть, и беспечный, но это ему вряд ли понравится. Мы вернемся к этому разговору позднее.

Я побрела в каюту; по крайней мере, там свет не резал мне глаза. Я чувствовала себя хуже, чем когда-либо, потому что только теперь поняла, до какой степени рассчитывала на поддержку и помощь Чарльза. Я ясно видела, что он мне не поверил. Мало того, что меня преследовал постоянный страх, теперь я была еще и глубоко несчастна от сознания, что потеряла его.

Я заперла дверь каюты, разделась и легла в постель. Страшное изнеможение помогло мне заснуть.

Глава 15

Человек за бортом

Около половины восьмого меня разбудил стук в дверь; я встала и, с трудом удержав равновесие, пошла открывать. На пороге стоял стюард с подносом в руках.

— Как вы себя чувствуете? Вам лучше? — бодро спросил он. — Я принес вам немного супа и яичницу с бисквитами и сыром на второе. Это вам не повредит.

— Спасибо большое, — поблагодарила я, когда он устраивал поднос. — Боюсь, что я причиняю вам массу беспокойства. Вы не знаете, кто приглядывает за детьми?

— Они еще обедают, я думаю. Кажется, мистер Верритон говорил, что миссис Крейг последит за ними.

Стюард ушел. Я почувствовала, что голодна, и быстро покончила с едой. Но мысли у меня в голове по-прежнему путались и на сердце лежала тяжесть. Мне трудно было думать о Чарльзе.

Я только что закончила ужинать, когда заглянул врач.

— Вот так-то лучше! — одобрительно сказал он, смотря на пустые тарелки. — Сейчас я оставляю вас готовиться ко сну, а завтра не вставайте, пожалуйста, пока я не осмотрю вас.

Вскоре после его ухода в дверь снова постучали. Это пришли дети в сопровождении миссис Крейг.

— Ну, как твоя голова, болит? — озабоченно спросила Кенди. — Мы с Гилом страшно переживаем, что ты так ушиблась.

— Я до завтра выздоровею, — пообещала я. — У меня просто болит голова и саднит немного шишка.

— Ни о чем не беспокойтесь, — сказала миссис Крейг. — Я уложу их. Они ведут себя очень послушно. Я так поняла, что их мама уже в постели. Она тоже плохо себя чувствует.

— Господи, да что же это мы все так расклеились! — отозвалась я дрожащим голосом, представив себе на минуту, что будет с веселой и простодушной миссис Крейг, если она обо всем узнает.

Я встала, чтобы закрыть дверь и потом легла прямо поверх постели. Я думала о том, что происходит сейчас на корабле, и это казалось мне очень далеким. Горел только ночник, и, кажется, я задремала.

Около половины десятого я снова посмотрела на часы и решила, что нужно напрячься и лечь по-человечески. Я боялась думать о том, что ждет меня завтра, — вообще, о том, что ждет меня, пока мы будем добираться до Саутгемптона. Мы плыли медленно и должны были бросить якорь неподалеку от Гибралтара только следующим вечером или ночью. Там у нас будет день, чтобы осмотреть город, а потом мы отправимся в Лиссабон, где снова два дня проведем на берегу. Эта мысль больше не доставляла мне никакого удовольствия.

Но все-таки оставался шанс, что дядя Рональд поверит моему письму и что-то предпримет.

Я встала, чтобы умыться и почистить зубы, и подумала неожиданно, что хорошо было бы заглянуть к детям. Я пошла в их каюту и тихо открыла дверь. Горел свет, и я сразу увидела, что одеяла отброшены в сторону и обе кровати пусты.

Я буквально окаменела, и у меня сразу застучало в висках. Я заглянула в ванную, но их там не оказалось; из соседней каюты тоже не доносилось ни звука.

Я как-то сразу поняла, что произошло. Им все время хотелось погулять ночью по палубе. Ясно, что эти маленькие негодники отправились наверх, причем прямо в пижамах и халатах.

Я вернулась в каюту и что-то на себя набросила, а потом быстро пошла к лестнице в конце коридора. На главной лестнице я могла с кем-нибудь встретиться, здесь это было менее вероятно.