Женщина без мужчины - Джастин Скотт (1995)

Внезапно появившийся и исчезнувший револьвер в черной руке застыл перед глазами Натали словно на фотографии, наложенной на предыдущий снимок. Сквозь нее проступали картина праздника, оживленные лица гостей, улыбающийся Уоллес, собравшийся произнести очередной тост.

Мысли Натали во много раз опережали ее способность действовать. Она не увидела, а скорее почувствовала, как напряглись мышцы незнакомки под тонкой тканью платья, как сузились ее глаза, как стиснулись зубы.

Натали потянулась рукой к револьверу, чтобы перехватить его, но ее пальцы схватили лишь пустоту. Натали опоздала.

Револьвер дернулся. Раздался хлопок, ничем не отличимый от хлопков открывающихся бутылок шампанского.

Уоллес замолк на полуслове словно поперхнулся и с удивлением взглянул на Натали. На его лице было такое выражение, как будто он только что понял, что совершил какую-то ошибку.

Натали показалось, что губы неизвестной женщины шевельнулись. Она прошептала что-то, прежде чем вновь скользнуть за спины гостей и исчезнуть как призрак в праздничной толпе.

Глаза Уоллеса стали вдруг удивительно печальными. Как будто он горько сожалел о чем-то, известном лишь ему одному. Он наклонился к Натали. Он уже падал, когда она подхватила его.

— Полюбуйтесь на эту парочку, — сказал кто-то. — Они опять целуются!

Книга первая

НАТАЛИ БЕЗ УОЛЛЕСА

1

В первые минуты после трагедии Натали существовала как бы в двух измерениях. В одном Уоллес был мертв и она умерла вместе с ним. В другом она еще на что-то надеялась и поэтому находила в себе силы что-то говорить, как-то двигаться и отвечать на вопросы полицейских. Каждый инспектор начинал разговор с одной и той же ошибки:

— Ваш отец…

— Мой муж, — тихо поправляла она и повторяла, черпая в этом какую-то крайне необходимую ей в данный момент твердость: — Мой муж. Мой муж.

— Простите! Какого года рождения был мистер Невски?

— Уоллесу было за шестьдесят.

Полицейские расхаживали по каюте, огромными ручищами трогали разбросанные повсюду меха. Манекенщицы использовали каюту владельца яхты для переодевания потому, что здесь было много хороших зеркал, и, поспешно покинув ее, оставили все в полном беспорядке. Везде были заметны следы их пребывания: рассыпанная пудра, кисточки для макияжа, шпильки и окурки длинных тонких сигарет со следами губной помады.

— А сколько лет вам?

— Тридцать два.

Детективы обменивались многозначительными взглядами.

— А какого возраста была, на ваш взгляд, эта женщина с револьвером?

— Мне показалось, лет двадцать пять.

— Вы знаете ее?

— Нет.

— Можете ее описать?

Натали уже сообщила приметы убийцы специалисту по составлению компьютерного фоторобота, но она терпеливо повторяла раз за разом свой рассказ. Все происходило точно так же, как в прочитанных ею книгах и детективных фильмах, и поэтому казалось нереальным.

Реальностью было ее острое желание покинуть яхту, отправиться домой и встретить там Уоллеса — живого и невредимого, усталого после долгого перелета, облаченного в мягкий кашемировый халат и бормочущего ворчливо:

— Немного теплого молока с бренди и в постель… В постель.

— Миссис Невски!

Натали вернулась из мира видений в действительность.

— …Привлекательная блондинка. Широковатое лицо. Я думаю, ее платье европейского производства. О, я вспомнила: Уоллес решил, что она носит парик.

— Это уже кое-что! — заметил инспектор полиции. — Так это был парик, или это ему показалось?

— Раз он так сказал — значит, она была в парике.

— Почему мужчина, ваш муж, заметил парик, а вы нет?

— Мужчина, продающий меха на протяжении десятков лет, знает о женщинах больше, чем женщины сами о себе.

— У вас есть какие-нибудь предположения, почему неизвестная стреляла в вашего мужа?

— Нет.

— Мистер Невски узнал ее?