Телесные повреждения - Маргарет Этвуд (1994)

Ренни посмотрела на оставшиеся открытки. Одну она адресует Джейку, это будет с ее стороны любезно дать ему знать, где она находится, только она ничего на ней не напишет, потому что не может придумать ничего такого, о чем бы хотела ему рассказать. Третью Ренни оставляет пустой. Пустой не значит незаполненной. Она купила третью открытку для Дэниэла, но решает ее не посылать. Она пошлет ее потом, когда сможет написать «мне хорошо». Это то, что он бы хотел услышать: что ей хорошо, что все хорошо, что он не принес ей вреда.

Ренни чувствует, как на нее падает тень.

— Эй, привет, — произносит кто-то носовым голосом, слабо знакомым.

Это женщина, которая прошла мимо нее вчера вечером в отеле. Сейчас она без разрешения садится рядом с Ренни и вынимает из сумки пачку сигарет. Ренни откладывает открытки.

— Вы курите? — спрашивает она. Ее пальцы, держащие сигарету, обгрызаны до мяса, с обломанными ногтями, грязноватые, с обкусанной вокруг ногтей кожицей, они выглядят так, как будто над ними потрудились мыши, и это одновременно удивляет Ренни и слегка отталкивает. Она бы не хотела прикоснуться к этой обгрызанной руке, или испытать ее прикосновение. Ей неприятно зрелище опустошения, разрушения, такой обнаженной грани внутреннего и внешнего.

— Нет, спасибо, — говорит Ренни.

— Меня зовут Лора, — представляется женщина. — Именно через «о». Лора Лукас. «Л» это наше фамильное, мою мать звали Леона. — Теперь, когда она говорит, ее облик начинает рассеиваться: «Эй, привет», видимо, единственное, что она научилась имитировать, все остальное в ней от природы. Она не так молода, как выглядела в тусклом свете отеля. Сегодня ее волосы распущены, они той длины, какая бывает у малышей, сухие как сено. На ней балахон выше колен с оранжевой вышивкой на обширной груди.

Ее глаза бегают туда-сюда, ничего не упуская.

— Вы только появились, да? — произносит она, и Ренни думает: канадка.

— Да, — говорит Ренни.

— Тут надо держать ухо востро. Люди видят, что вы сами не знаете, чего делаете, и дерут с вас три шкуры. Сколько из вас вытянули вчера от аэропорта?

Ренни говорит ей, и Лора смеется.

— Вот видите?

Ренни немедленно возмущается. Ее возмущает вторжение в ее дела. Ей жаль, что у нее нет книги, она могла бы притвориться, что читает.

— Присматривайте за своими вещами, фотоаппарат и все такое, — говорит Лора. — Тут бывают кражи. Моя знакомая проснулась посреди ночи и обнаружила черного парня в плавках, который приставил ей нож к горлу. Никакого секса, он всего лишь хотел ее деньги. Сказал, что убьет ее, если она кому-нибудь скажет. Она побоялась идти в полицию.

— Почему? — спрашивает Ренни, и Лора ей ухмыляется.

— Он сам мог оказаться из полиции.

Повинуясь какому-то сигналу, который Ренни не уловила, Лора встает и стряхивает песок со своего оранжевого одеяния.

— Время отплытия, — говорит она. — Если вы конечно сюда пришли за этим.

Похоже, что к лодке им придется идти вброд. Первой отправляется пожилая пара, гармонирующая со своими биноклями. Оба одеты в широкие шорты цвета хаки, которые они подвертывают еще выше, обнажая жилистые, белые и удивительно мускулистые ноги. Но даже так низ шортов намокает, пока они достигают борта лодки. Две веснушчатые розовые девушки сопровождают свой путь обильным взвизгиванием. Лора развязывает оранжевый балахон, под ним оказывается черное бикини, из которого вываливаются ее сомнительные прелести, и заматывает балахон вокруг шеи. Она держит свою пурпурную матерчатую сумку на высоте плеча и плюхается в воду. Волны плещутся вокруг ее бедер, которые карикатурно выпирают из бикини, как бедра на шуточных подставках для коктейлей.