Телесные повреждения - Маргарет Этвуд (1994)

Джейку нравилось связывать ей руки так, чтобы она не могла шевельнуться. Ему было приятно чувствовать себя в постели завоевателем. Иногда он причинял ей боль, однажды он так сильно сжал ей горло, что она чуть не задохнулась. «Опасность возбуждает», — любил он говорить. Приходится признать это. Это своего рода игра, и они оба об этом знают. На деле жестокость не была ему присуща, и их игры не переходили определенных границ. Ренни не боялась таких проявлений страсти, если ему хочется видеть ее то прекрасной незнакомкой, то очаровательной рабыней, что ж, пускай.

За месяц до операции Ренни позвонили из «Визора». Кит, выпускающий редактор, загорелся идеей дать материал о порнографии как форме искусства. То тут, то там появлялись такого рода статьи, в наиболее радикальных женских журналах, но Кит считал, что им не хватает юмора, легкости, что все они несколько тяжеловесны. «Им не достает элемента шутки, игривости», — говорил он. Кит непременно настаивал, чтобы автором материала была женщина.

— Попробуй описать женские фантазии, как она представляет себе его, — предложил Кит.

Ренни сказала, что на такие темы в основном фантазируют представители мужской половины человечества, но Кита интересовала женская точка зрения на эту проблему.

Он договорился, чтобы она взяла интервью у художника, работающего в большом магазине на Кинг-Стрит-Уэст, который делал скульптуры, используя при том манекены, выполненные в человеческий рост. Он ваял из них столы и стулья, манекены выглядели точь-в-точь как витринные, только у них были усовершенствованные шарниры, что придавало гибкость их движениям. На женских фигурах — бикини, на мужских — узенькие полоски плавок.

Муляжи, стоящие на коленях и опирающиеся на руки, изображали столы, сидящие — стулья. Одно кресло было выполнено в форме женской фигуры, стоящей на Коленях, ее изогнутая спина служила спинкой, руки, обхватывающие бедра — подлокотники, а собственно мягкая часть предназначалась для сидения.

— Это, если хотите, наглядный каламбур, — представил свои творения художник, скромно отрекомендовавшийся Френком.

На одной женщине красовалась собачья упряжь, на лицо был надет намордник. Именовалось это — «Национализм есть опасность». У другой, обнаженной, на коленях сидел манекен-мужик, а сама была прикована к унитазу, в зубах у нее была зажата щетка для его мытья — как роза.

— Это я назвал «Разделение обязанностей» — пояснил художник.

Если бы такие шедевры принадлежали женским рукам, то их обладательницы были бы причислены к отъявленным феминисткам.

— В этом-то вся суть. Я изображаю не только женщин.

Он подвел Ренни к мужской фигуре, сидящей во вращающемся кресле в синем в полоску костюме классического стиля. Голова его была утыкана десятком членов, торчащих в разные стороны, создавая эффект нескромного ореола. Называлось — «Прообраз эрогенной зоны».

— Возможно вам покажется это обидным, — призналась Ренни, — но меня ваши работы совершенно не возбуждают.

— А я и не ставлю своей целью возбуждение зрителей, — Френка, казалось ничуть не задели ее слова. — Искусство надо созерцать. Искусство есть видимая проекция на жизнь данного общества, так ведь? Существуют различные проявления жизни, есть темы, есть вариации на темы. Конечно, если вы интересуетесь цветочными натюрмортами, вам лучше отправиться в художественную галерею.

Ренни знакомы эти высказывания, она просматривала материалы о Френке, предоставленные ей «Визором» перед тем, как отправиться к нему.

— Мне кажется, я понимаю ваш замысел.

— Раз уж зашла речь об этом, — продолжал Френк, — то в чем разница, например, между мной и Сальвадором Дали?

— Я не улавливаю вашу мысль, — заметила Ренни.

— Если вам не нравится то, что я делаю, советую посмотреть на «сырой материал».