Дикие - Ширли Конран (1993)

— Ты храбрая девочка. Как только мы найдем, откуда сюда спускаться, мы будем в полной безопасности. Пэтти кивнула, указывая на скелет:

— Она-то не была. — Затем она подняла голову, глядя на слабый кружок света. — Может, мне сначала лучше потренироваться?

— Зачем? Взбирайся наверх, вот тебе и тренировка. Она подумала: «Медленно, но верно я до вершины все-таки доберусь». Сердце у нее бешено заколотилось, дыхание перехватило, так что ей пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, медленно набирая воздух и так же медленно выдыхая.

Джонатан спросил:

— Чего же вы ждете?

— Я стараюсь заставить себя подумать об этом, — призналась Пэтти. Она просто не имеет права думать о неудаче, о, она не должна думать о падении, о том, что тело ее будет искалечено, о смерти здесь, в зловещей темноте, как умерла женщина, превратившаяся в скелет. Она должна решиться. Она не должна позволять себе возвращаться мыслями к неудаче и к падению. Она должна спокойно начать и не останавливаться, пока не доберется до вершины. Она не имеет права ни разу ошибиться, она должна знать, что делает. Вот если бы ум ее был занят счетом, она просто не сможет думать ни о чем другом. Если она будет глубоко дышать весь трудный путь наверх, она не поддастся панике, потому что просто невозможно, чтобы тебя охватила паника, если ты дышишь глубоко, ритмично и спокойно.

— Если ты поднимешься на два фута, то поднимешься и до самого верха. Помни это, — сказал Джонатан.

Она шагнула вперед и застыла, прислонившись стройной спиной к грубой стене провала. Медленно она подняла ногу и нашла опору, затем зацепилась другой ногой на противоположной стороне.

Лучше уж начинать.

Прижавшись к стене руками, она чуть сдвинула ягодицы на пару дюймов. Затем осторожно подняла левую ногу еще на пару дюймов, используя другую ногу как опору, предохранявшую ее от падения. Она подумала: «Досчитаю до четырехсот, и к тому времени я или уже буду наверху, или присоединюсь к тому скелету внизу». Они не обсуждали это, но и она, и Джонатан знали, что, если только она потеряет опору, у нее не будет никакой возможности задержать падение.

Одетая в морскую рубашку и грязные белые шорты, в белой рубашке Джонатана на голове — для защиты от летучих мышей, Пэтти дюйм за дюймом начала подниматься вверх; передвигая спину на несколько дюймов каждый раз, когда отталкивалась от землистых стен обеими ладонями. Очень скоро ноги у нее начали трястись от постоянного напряжения. Чтобы сконцентрировать внимание и не дать мыслям разбежаться, она начала считать вслух. Тридцать четыре… тридцать пять… тридцать шесть…

Сосредоточиться на глубоком дыхании. Вдох — когда она спиной проползает чуть вверх… Выдох — когда она переставляет ноги… Семьдесят один… семьдесят два…

Ей очень хотелось посмотреть вверх, чтобы узнать, долго ли ей еще лезть, но она не могла позволить себе отвлечься. Двести один… двести два… Казалось, все дрожащие мускулы ее тела пронзительно протестуют, пока она медленно поднималась все выше и выше.

Руки у нее тряслись, все тело содрогалось от напряжения, глаза заливал пот. Было так безумно сложно следить за дыханием, ведь теперь ей было так трудно дышать. Пятьсот один… Пятьсот два… Может быть, она доберется до вершины этой трубы, когда досчитает до тысячи… Если нет, так когда досчитает до двух тысяч… Она просто обязана это сделать, чтобы расквитаться с убийцами Чарли.

Ноги уже больше не дрожали, а как-то непроизвольно подергивались. Вдруг она испугалась судороги. А иначе отчего же так странно дернулась нога? Идиотка, не зови судорогу!

Каждое движение ее ног делалось все более напряженным и замедленным. Каждый раз, как она искала опору, ей казалось, что это агония. Морская рубашка разодралась теперь на узкие ленты, и острые камешки и земля царапали ей спину.