Дикие - Ширли Конран (1993)

Пэтти пробежала мимо коринфских (очень изящных) колонн следующего дома. Была только половина седьмого, но на лужайке уже вовсю гоняли футбольный мяч два плутоватых оболтуса Анни. Нет, если бы у Пэтти родились такие слоны, она бы даже и не вставляла стекла в свои окна. Зачем? Все равно разобьют. Анни совершенно не употребляла строгости в их воспитании. Оттого-то они и пошли все как один в своего буйного папашу-экстраверта. Пэтти знала Анни уже восемь лет и отлично видела, что ее мужчины обращаются с ней либо как с мальчиком на побегушках, либо как с кухаркой, от которой требуется готовить вкусно да побыстрее. Но виноваты в таком положении дел были не только Дюк и сыновья, как это ни странно, но и сама Анни. Она была безвольным человеком, «тряпкой», поэтому не удивительно, что домашние делали с ней что хотели. Отсутствие имиджа — вот в чем заключалась основная проблема Анни. Она каждую минуту готова была извиняться и все за что-то беспокоилась и волновалась. На ее надгробном камне уместно смотрелась бы надпись:

«НЕ ЗАБЫЛА ЛИ Я ВЫКЛЮЧИТЬ СВЕТ?» С другой стороны, Пэтти готова была признать, что быть «исключительно домохозяйкой» — так описывала свое житье-бытье сама Анни — это был единственно возможный способ существования в той семье.

Пэтти добежала до того места, которое означало половину преодоленного пути и, не останавливаясь, повернула обратно к дому. Теперь она бежала в среднем темпе. Навстречу ей попадались другие бегуны, и лишь немногие из них удерживались от того, чтобы не бросить ей вдогонку восхищенный взгляд. Она все видела. Сказать по правде, Пэтти была почти совершенным существом. Совершеннее не найти. У нее была очень стройная и атлетическая фигура, высокий рост, ей была присуща природная грация, которой так не хватает многим людям, занимающимся бегом, ее профиль напоминал профиль грейхаунда, готового броситься вперед, белокурые прямые волосы были подстрижены «под мальчика», а светлые брови образовывали прямую полоску над узким и изящным носом. У Пэтти был небольшой, правильной формы рот и точеный подбородок, как на картинах Микеланджело.

Пэтти была калифорнийским ребенком и выросла на Тибуроне, маленьком полуострове (с чудесным видом на Алькатрас), выдававшимся в бухту Сан-Франциско. Она начала бегать еще в Стэнфорде. Тогда ей приходилось бесконечное число раз огибать розово-коричневые, в испанском стиле, домики (она бегала по утрам до школы), когда все молодые люди еще только зевали или даже спали.

Для того чтобы попасть в Стэнфорд, недостаточно быть богатым человеком. Нужно еще быть одаренным. Пэтти была хорошей студенткой, потому что обладала почти фотографической памятью. Впрочем, она была непоседа и ей недоставало умения концентрироваться на объекте изучения. Ее привлекали задачи, требовавшие быстрого решения. У Пэтти можно было справляться по всем техническим вопросам, не утруждая себя заглядыванием в справочник. Чарли так и поступал. За это он и обожал Пэтти. Ведь она никогда не допускала ошибок.

По какой-то печальной иронии судьбы у такой совершенной девушки, обладавшей железным здоровьем, родился малыш с тяжелейшим недугом — spina bifida. Эта болезнь не имела радикального лечения и требовала от тех, кто ухаживал за больным, нечеловеческого терпения. С мозгом у Стефена, к счастью, все было нормально. Более того, оказалось, что у Пэтти растет смышленный мальчуган с живым и пытливым умом. Но была в этом и оборотная сторона медали. Мальчику суждено было рано осознать свое физическое убожество и очень от этого страдать. Из-за врожденного уродства и нарушения функций спинного мозга у мальчика были деформированы конечности, что обрекало его на пожизненную беспомощность и к тому же недержание. Доктор Бэк заверил их, что есть все основания ожидать того, что Стефен благополучно достигнет зрелости и заживет полезной жизнью. Но нормальным человеком он, конечно, никогда не будет.