Незабудки для тебя - Нора Робертс (2014)

— О боже! — выдохнула Лина. Все тело ее напряглось, дыхание перехватило.

— Когда я войду в тебя, ты не сможешь думать ни о чем другом. — Он расстегнул еще один крючок. — Но сначала я хочу потрогать тебя — так же, как трогал во сне. — Он прильнул губами к ее плечу, губами стянул бретельку лифчика. — Анджелина!

Он развернул ее к себе лицом, запустил руку в волосы, откинул голову назад.

— Сегодня ты — моя!

— Я — своя собственная! — гневно воскликнула Лина; свободолюбие ее вырвалось из плена желания.

Он уложил ее на кровать.

— Теперь мы принадлежим друг другу.

Он накрыл ее губы своими — и Лина перестала не только говорить, но даже, кажется, и дышать. Она повернула голову, чтобы вздохнуть и хоть немного прийти в себя, но его губы уже скользили по ее груди, по кружеву, по обнаженной плоти. Долгие, влажные приливы желания ослабляли ее тело и лишали воли.

Она подчинялась им, утешая себя тем, что покоряется не Деклану — лишь собственному желанию.

Он почувствовал, что она поддается, смягчается. Услышал в ее низком горловом стоне призыв и готовность покориться.

И тогда он сделал то, о чем мечтал с первой минуты, когда увидел ее.

Тело ее было драгоценным сокровищем — благоуханная кожа, женственные линии и изгибы. Медленно, неторопливо наслаждался он его запахом и вкусом. Освободив грудь от лифчика, покрыл ее ласками и поцелуями. Кровь его полыхала, как огонь, но он намеренно длил эту сладостную муку.

Вот он стянул кружева с ее бедер — и она изогнулась, открылась ему навстречу. Он скользил пальцами по самым потаенным уголкам ее тела, не сводя глаз с ее лица; глаза закрыты, губы подрагивают в тихих стонах. Когда же его пальцы наконец проникли внутрь ее, в этот горячий и влажный бархат, она выгнулась ему навстречу, вскрикнула, и этот крик едва не довел его до безумия.

Прижавшись лицом к ее животу, он отправил ее в полет.

Тело ее, казалось, стало пристанищем наслаждения столь острого, что оно было близко к боли. Острые ощущения пронзали ее, словно вспышки света, взрывались в ней молниями; полностью отдавшись наслаждению, она лишь беспомощно стонала — и жаждала большего.

Она потянулась к нему, обхватила его мужское естество, ощущать его внутри себя ей было так же необходимо, как дышать.

— Скорее! Я хочу тебя! — Он приподнялся над ней, дрожь его была ответом, в его глазах Лина прочла такое же желание. — Войди в меня! Я так хочу!

Он все еще цеплялся за последний бастион своего самообладания; когда ноги ее обвились вокруг него, он скользнул в нее — но медленно, страшно медленно. Скользнул в самую глубину — и ощутил, как она устремилась ему навстречу. Вздох его словно замер в горле, мир вокруг перестал существовать.

Тяжело дыша, не отрывая глаз друг от друга, они начали двигаться — медленно, почти лениво, словно нежась в теплом бассейне. Губы их встретились, и он ощутил ее улыбку, прежде чем, подняв голову, увидел ее.

Плоть скользила по плоти — и этим древним как мир движениям аккомпанировали трагические стоны Билли Холлидея из гостиной, и случайные взрывы музыки и смеха за окном, и двойной ритм их учащенного дыхания.

Вот она напряглась под ним, запрокинула голову, выгнула шею. Мышцы ее сжались вокруг него, обхватили его плоть тугим кольцом, затрепетали. Деклан уронил голову, зарывшись лицом в ее волосы, и устремился к вершине.

Потом он лежал, наслаждаясь каждым мгновением, гладил ее по спине, смотрел, как играют на потолке отсветы горящих свечей.

— Ты разрешишь мне остаться? — спросил он. — Или мне вызвать такси?

— Останься, — проговорила она. Этот ее короткий ответ больше был похож на просьбу.

9

Проснулся Деклан на рассвете. Лина прижалась к нему во сне, свернувшись клубочком, но и во сне будто отгородилась от него приподнятым плечом. Сжатый кулачок лежал на ее груди, словно и во сне Лина охраняла свое сердце.