Песчаные замки - Луанн Райс (2007)

Закатав рукава, вспотев, перепачкавшись краской, чувствовала, как что-то выливается из глубины души. Живопись вновь принесла несказанное успокоение, в котором она нуждалась больше, чем когда-либо прежде. Утомленная летней жарой, Хонор вымыла кисти, пошла на кухню за стаканом холодного чая.

Потягивая ледяной напиток, уселась за кухонный стол. Девочки разошлись по своим делам. Реджис работала в библиотеке, Агнес делала уборку в монастыре, Сес каталась на велосипеде.

Цветы Джона стояли в вазе посреди стола, голубые лепестки понемногу опадали вместе с кучками золотистой пыльцы. Хонор смотрела на кружки золотой пыли на стекле, не находя в себе сил ее вытереть — она казалась такой же красивой, как сами цветы. Порой долговечные жизненные явления и события трогают душу не больше, чем краткосрочные и погибающие. С такой мыслью она потянулась к своему письменному столу за принесенным Берни письмом.

Она мудро напомнила Хонор ее собственные слова, давно высказанные в письме своей лучшей подруге, сестре любимого мужчины, испытывавшей столь же тяжкие мучения и сомнения. Рисунок на конверте, видимо, набросала сама Берни. Морское чудовище и фамильный крест Келли. Глядя на него, Хонор поняла, что она хотела напомнить об их взаимной связи.

В родной семье редко вспоминали о прошлом. Деды, бабки, родители Хонор жили в постоянном восторге от того, как им повезло, что их предки перебрались в Америку.

«Не оглядывайся назад», — таков был девиз ее отца. Какие бы беды ни вынудили их предшественников покинуть Ирландию, лучше об этом не думать.

Поэтому, познакомившись с Джоном, Берни и Томом, она словно проснулась. Они вместе рыскали по холмам, проникаясь историей.

— Я еду в Ирландию, Берни, и тебя беру с собой, — объявил однажды Том, идя рядом с ней вдоль стены приблизительно через год после находки шкатулки.

— Посмотрим, — попыталась она улыбнуться. Ее сильно влекло в монастырь; Хонор знала, как разрывается Берни при мысли о Томе.

— Трудно представить, что они пережили, — проговорил он. — Англичане смотрели на них, как на отбросы общества, они умирали с голоду… Уцелевшие стояли в доках Кова, смотрели на своих детей, уплывавших в Америку, зная, что никогда больше их не увидят… Семьи распадались… Представляешь, как бы мы себя чувствовали, расставаясь с детьми?

— У нас нет детей, — возразила Берни с полными слез глазами, думая о людях в доках.

— Будут когда-нибудь, Бернадетта.

Хонор смотрела на Джона, была влюблена в него и знала, что готова умереть, случись с их будущими детьми что-нибудь подобное. Наблюдала, как он на ходу гладит стену ладонью, как бы утешая страдальцев.

— Болезни, голод… — пробормотал он. — Эти стены построили сильные люди.

— Хорошо знавшие свое дело, — добавила Хонор, глядя на стену со вставленным между другими идеально круглым камнем. Как это им удавалось? Каменщики, предки Джона, были в своем роде художниками. Возможно, от них он унаследовал любовь к природным материалам — камню, дереву, льду, воде.

— Кормак скрыл правду об отъезде, — сказал Джон. — А мы должны ее открыть.

— Как это? — спросила Хонор.

— Ты слышала: Том просит Берни ехать с ним в Ирландию. И мы туда когда-нибудь тоже поедем. Представь себе Западный Корк — скалы, морской берег… к северу Кольцо Керри, полуостров Дингл, на западном побережье утесы Моэр до самого Голуэя… Там их из-за Атлантики манила Америка. Ты будешь писать, я что-нибудь поставлю на краю земли, прямо на утесе, обращенном к Америке.

— Салливан завелся, — проворчал Том. — Типично. Хочешь выразить чувства изгнанников и пропавших?

— Чувства тех, кто расстается с одной жизнью, чтобы обрести другую, — уточнил Джон. — Они шли на опасное дело. Почему бы и мне не пойти? — Он обнял Хонор. — Обещай, что поедешь со мной.

— Ни за что не откажусь от такой возможности, — пообещала она, охваченная волнением.