Радость и боль - Энн Мэтер (1995)

Когда она вошла в гостиную, там находился только дон Рафаэль. Гостиная представляла собой большое помещение с высоким резным потолком, вся ее обстановка несла на себе отпечаток простой, но в то же время роскошной элегантности. Длинные золотые занавеси закрывали высокие арки окон, и так как гостиная располагалась в задней части дома, здесь было много окон, часть из которых выходила на сады, часть — в центральный двор, а остальные — на утесы, круто обрывающиеся вниз, к морю и скалам. Пол устилал превосходного рисунка персидский ковер, который прекрасно гармонировал с остальным интерьером. В гостиной стояли мягкие кресла в чехлах и темно-коричневые стеганые кожаные кушетки, а в огромной стеклянной горке была расставлена коллекция фигурок из нефрита и слоновой кости. Дон Рафаэль, в обеденном костюме, мрачный и подавляюще привлекательный, сидел у небольшого плавно изогнутого бара, занимавшего один из углов этой большой комнаты, лениво помешивая соломинкой в своем стакане, словно погрузившись в раздумья. Однако при ее появлении он поднял голову и осмотрел оценивающим взглядом, на лице его появилась циничная улыбка. Лору вовсе не заинтересовало то, как он ее рассматривает. В его взгляде ощущалось оскорбительное пренебрежение, как будто ее платье, которое в Лондоне казалось ей слишком консервативным, было непристойно коротким. Сцепив пальцы рук, она вошла в гостиную и приблизилась к полированной горке, изображая неподдельный интерес к размещенной в ней коллекции. Сначала она подумала, что обрадовалась бы даже появлению Розетты Бургос, лишь бы оно прервало воцарившееся неловкое молчание. Однако вскоре дон Рафаэль соскользнул со своего табурета и с холодной вежливостью спросил:

— Могу я предложить вам выпить, сеньорита? Шерри? Или коктейль?

Лора повернулась настолько небрежно, насколько сумела, и покачала головой.

— Спасибо, не надо, — ответила она и продолжала созерцание слоновой кости и нефрита. — Эти вещи, — ее голос дрогнул, — поистине прекрасны, не так ли?

К ее замешательству, он, покинув бар, двинулся в ее сторону и остановился чуть позади нее, так, что она хорошо чувствовала на себе его изучающий взгляд.

Затем он заговорил:

— Мой отец начал собирать эту коллекцию сорок лет назад. Со времени его смерти я мало что добавил к ней.

Лора шевельнулась.

— Вы не интересуетесь ею, сеньор?

— Не слишком. Мои таланты развивались в более практическом направлении. Имение и виноградник занимают меня больше этого.

Лора провела языком по губам.

— Но имение не отнимает у вас все ваше время. Человеку бывает нужно порой расслабиться.

Он чуть двинулся с места, словно разглядел выражение ее лица.

— А вы, конечно, специалистка по оценке потребностей мужчин, — едко заметил он.

Лора ощутила прилив гнева. Он был так самоуверен, так насмешлив, так убежден в своей власти, что это взбесило ее.

— Я бы не сказала этого, сеньор, — ответила она осторожно. — Но зачем нам поддерживать эту неприязнь? Мое присутствие здесь явно раздражает вас. Я уверена, что даже мое унижение не компенсирует вам этого неудобства!

Его глаза сузились.

— Наши отношения никогда не смогут стать просто отношениями хозяина и служащей, — сказал он мрачно. — Слишком многое было между нами раньше. И я готов признаться в некотором раздражении, имеющем отношение к вам. Я не могу понять: вы на самом деле глупы или же ваше поведение — это сознательная попытка добиться, чтобы я разорвал ваш контракт.

Лора гневно взглянула на него.

— Мое поведение! — воскликнула она. — Всего лишь из-за того, что я предприняла утреннюю прогулку среди ваших гадких быков, а чуть позже привела вашего сына в состояние, нормальное для ребенка, вы готовы относиться ко мне, как к идиотке!

— Этого вполне достаточно! — разъяренно выпалил он.