Камень любви - Валентина Мельникова (2014)

И мысленно порадовалась, что потоки дождя смыли следы крови, а то новых расспросов она бы не выдержала.

— Надо же! — покачала головой Ольга Львовна. — Откуда эта буря свалилась? Вон сколько переполоху в лагере наделала! Не иначе…

И, словно, чего-то испугавшись, не закончила фразу, но Татьяна поймала ее взгляд, брошенный в дальний угол палатки. Там, укрытая брезентом, стояла домовина. Неужто Ольга Львовна чего-то побаивалась? Но не древних костей же? Они ей не в новинку. Или тоже верит в гнев местных духов? Но это ведь несерьезно для солидного ученого! Может, в домовине остались украшения Айдыны и камеральщица просто-напросто опасалась, что они исчезнут?

Нет! Татьяна скептически хмыкнула про себя. Анатолий не тот человек, чтобы забыть о драгоценных находках. Скорее всего, они давно и надежно спрятаны. Интересно, девчонки в курсе, что находится под брезентом? Нет, похоже, ничего не знают. А то косились бы в сторону домовины и спокойно не переговаривались бы. Но даже сохранность клада Татьяну волновала сейчас не слишком. Требовалось спешно переодеться, а то противный озноб грозил перерасти в лихорадку.

Она прошла в свой угол, торопливо скинула мокрую одежду, белье, натянула джинсы, майку, свитер, шерстяные носки. Переобулась в кроссовки. И сразу согрелась. Краем глаза заметила, что с десяток девчонок — в основном, студенток и школьниц, — закутанные в пледы, одеяла, какие-то тряпки и даже в куски брезента и полиэтилена и сидевшие кружком возле «буржуйки», деликатно отвели взгляды или потупились. Их одежда сушилась здесь же, на веревках, растянутых под потолком палатки. В печурке жарко полыхали дрова, и оттого внутри камералки было намного теплее, чем снаружи. «Интересно, откуда взялась печурка?» — подумала Татьяна. И огляделась. Нет, печурку она заметила бы, если, конечно, ее не прикрывала груда ящиков в углу.

— Чай будете? — раздалось за ее спиной. Голос был знакомым, и Татьяна быстро оглянулась.

Людмила, обернув себя, точно сари, куском ткани, смахивающей на старую занавеску, как раз поднесла чайник с кипятком к столу. Она и впрямь походила на индианку, не хватало лишь красной бинди [25]на лбу.

— Я, говорю, чай пить будете? — повторила Людмила и добавила: — Вам сейчас непременно нужно согреться!

Она вполне дружелюбно улыбнулась, но Татьяна внутренне напряглась. Почему-то ей показалось, что Людмила уже знает о случившемся: и о смерти Федора, и о передряге, в которую она попала. Но тут же одернула себя. Откуда ей знать? И поэтому ответила как ни в чем не бывало:

— Буду!

И огляделась в поисках свободной посуды. Девчонки уже потянулись к чайнику, расхватав все кружки и даже стеклянные баночки, в которых прежде стояли букетики полевых цветов. Ольга Львовна заметила ее растерянность и протянула свою кружку.

— Возьми! Я уже напилась! — И вздохнула: — Сегодня, наверно, ужина не дождемся. Вряд ли успеют его приготовить. Пока огонь в кухне разведут, пока сварят. Часа два-три пройдет. А мои припасы закончились…

— Ольга Львовна, — с укоризной произнесла Людмила, наливая чай Татьяне, — не беспокойтесь. Без ужина не останемся. Лучше поздно, чем никогда! И ваши припасы тоже восстановим.

— Да какие там припасы? — Ольга Львовна улыбнулась. — Я за вас переживаю. Промокли, замерзли, проголодались… Ночь длинной покажется. И для ночлега особых условий нет. А припасы… Припасы в экспедиции общие. По тумбочкам разве крыса какая прячет. Так крысы у нас не приживаются.

— Ничего, сейчас несколько коробок разломаем, подстелим, прижмемся друг к дружке, согреемся, — бодро заявила Людмила. — Правда, девочки?

У девчонок мигом заблестели глаза. Они оживились и вразнобой затараторили, перебивая друг друга:

— Конечно, переночуем!

— Сейчас рано светает, а утром солнце взойдет, и согреемся!

— А у меня сухарики есть…

— А у меня банка тушенки…

— А у меня…

Татьяна тоже влилась в дружный хор голосов: