Левша на обе ноги - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2011)

А мистер Меггс холодно спокоен — и телом, и душой.

Перед ним на столе разложены шесть кусочков бумаги. Это кредитные билеты, в которых воплощено все его земное достояние, не считая нескольких фунтов. Рядом — шесть писем, шесть конвертов и шесть почтовых марок. Мистер Меггс невозмутимо на них смотрит.

Он бы никогда не признался в том, что здорово повеселился, пока писал эти письма. Несколько дней он выбирал себе наследников и почти позабыл о болях в желудке. Мистер Меггс сам удивлялся, чувствуя себя почти веселым. Да, он отрицал бы до последнего, что было очень увлекательно сидеть в кресле и раздумывать о том, кого из многомиллионного населения Англии осчастливить своим богатством, — но правда именно такова. В голову приходили самые разные идеи. Он ощущал себя всемогущим — простое обладание деньгами никогда этого не давало. Мистер Меггс начал понимать, почему миллионеры оставляют иногда такие дурацкие завещания. Он подумывал даже выбрать наугад одного человека из адресной книги по Лондону и завещать все ему, и отказался от затеи, только когда сообразил, что не сможет увидеть изумление и восторг получателя. А такую штуку нет смысла затевать, если сам не будешь присутствовать при финале.

Эксцентричность уступила место сентиментальности. Старые товарищи по конторской работе — вот кто должен унаследовать его деньги. Хорошие были ребята! Некоторые уже умерли, но с полудюжиной человек он еще поддерживал отношения и, что немаловажно, знал их нынешние адреса.

Важно это было потому, что мистер Меггс решил не оставлять завещания, а просто разослать деньги по почте своим наследникам. Известно, что такое завещание! Даже если все просто и понятно, того и гляди возникнут разночтения. Двадцать лет назад и с его собственным наследством не обошлось без трудностей. Кто-то подал протест, и пока решалось дело, законники оттяпали двадцать процентов от общей суммы. Нет уж, никаких завещаний! Напишешь, потом покончишь с собой — и завещание оспорят, объявив тебя сумасшедшим. Законных претендентов на наследство как будто нет, но кто знает, вдруг найдется какой-нибудь дальний родственник, а друзьям юности так ничего и не достанется.

Мистер Меггс не хотел рисковать. Потихоньку, помаленьку он распродал акции и облигации, в которые был вложен его капитал, а деньги перевел в один из лондонских банков. Шесть кредитных билетов, представляющих равные части всей суммы, шесть писем, пронизанных трогательными воспоминаниями и мужественной сдержанностью, шесть конвертов с разборчиво надписанными адресами, шесть почтовых марок — с приготовлениями на этом закончено. Он послюнил шесть марок и наклеил их на конверты, сложил исписанные листки, разложил по конвертам записки и кредитные билеты, запечатал конверты, отпер ящик письменного стола и извлек оттуда зловещий черный флакончик.

Открыл крышку и вылил содержимое флакончика в мензурку.

Способ самоубийства мистер Меггс выбирал и продумывал тщательно. Веревка, нож, пистолет — все они по-своему привлекательны. Неплохо также утопиться или броситься с высоты.

Впрочем, у каждого из этих способов есть и свои недостатки. Один слишком болезненный, другой — слишком неопрятный. Мистер Меггс был в душе аккуратистом. Его отталкивала мысль о том, чтобы испортить свою внешность (что непременно бы случилось, если бы он утопился), или ковер, если бы он пустил в ход пистолет, или тротуар, да еще, не ровен час, какого-нибудь ни в чем не повинного прохожего, если бы он спрыгнул с Монумента. О том, чтобы зарезаться, и вовсе говорить не приходилось. Интуиция подсказывала, что это, ко всему прочему, чертовски больно.

Нет уж, яд — самое оно. Прост в употреблении, быстро действует, словом — куда приятнее всех иных средств.

Мистер Меггс спрятал мензурку за чернильницей и позвонил в звонок.

— Мисс Пилинджер приехала? — спросил он слугу.

— Только что, сэр.

— Скажите ей, что я ее жду.