Холодное блюдо мести - Лариса Шкатула (2006)

Женщины, собравшиеся в кухне, стали пить кофе. Пример подала Ольга. Она не пошла курить со всеми, чем меня обрадовала. Прежде я безуспешно пыталась ее отучить от сигарет, но она только вяло отмахивалась:

— Отстань, Киреева, у человека единственная радость в жизни, и ту ты хочешь отнять.

Раньше, до встречи с Алексеем, Ольга щедро пересыпала речь нецензурными словечками и выглядела особой прожженной и вульгарной, причем вульгарность эту старалась довести до гротеска. Теперь же она будто стала другим человеком. Наверное, все-таки от рождения в ней пошлости не было, как и почвы, на которой та могла бы вырасти.

Ее родители — милые, интеллигентные люди — жили в небольшом домике на окраине города. Они искренне огорчались, что дочь курит, но уж непечатно она при них никогда не выражалась.

— Мама не посмотрит, что я взрослая да самостоятельная, могу и по губам получить!

— Вот и перестань ругаться, — говорила я, — или это у тебя вторая радость в жизни после курения?

— Вторая не вторая, а радостей у нас, согласись, не очень много, — философски вздыхала она.

Я от кофе отказалась. С большим удовольствием выпила бы чаю, но для этого надо было найти заварку. Словом, я села на табуретку у балконной двери и от нечего делать стала рассматривать альбомчик с цветными фотографиями, где как раз увидела некоторых из Ленкиных гостей. Например, саму именинницу в обнимку с Алексеем Кононовым. Он старательно улыбался в объектив, но глаза у него оставались грустными.

Рассматривала я фотографии и вдруг услышала разговор. Говорила Ленка, с кем — непонятно. Причем она стояла ко мне ближе — сквозь стеклянную дверь виднелся рукав ее платья, а мужчину не было видно. К тому же легкий ветерок, гуляющий по балкону, относил его слова в сторону. Я не имею привычки подслушивать чужие разговоры и на обрывки этого не сразу обратила внимание. Но назойливо-высокомерный тон Елены упорно цеплялся за мое сознание.

— …А мне плевать, что ты все из дома продал. Долги надо отдавать. Ты просил три дня, я ждала неделю…

Интересно, кого это она так строит? Я едва сдержалась, чтобы не выглянуть на балкон и посмотреть.

— …Может, мне плюнуть на деньги и отправить эти бумаги заинтересованным людям?..

Дослушать мне не дал любимый муж. Сергей заглянул в кухню, и, очевидно, я показалась ему совсем уж неприкаянной, так что он сразу решил занять меня делом и попросил налить ему кофе. Ольга предложила свою помощь, но я отказалась. Стала наливать кофе и думать забыла о невольно подслушанном разговоре.

— Что ты там рассматривала? — спросила Ольга, когда я пристроила Сергея на свое место — возле балконной двери.

Она машинально крутила в руке стеклянный медицинский шприц, так что в конце концов я отобрала у нее эту вещицу, которую Быстрова зачем-то оставила на кухне.

— Положи шприц на место. Стекло треснет — порежешься!

— Ничего, тут полно медиков, окажут помощь. — Ольга протянула руку к альбому. — Покажи, что ты тут рассматривала.

— Обожди, досмотрю, потом отдам.

Я вовсе не собиралась этого делать, справедливо полагая, что сейчас вернется Алексей и она об этом альбоме тут же забудет. Нервничает. А еще посмеивалась над моей ревностью. Или ее нервирует сам воздух Ленкиной квартиры?

И тут в кухню ввалились остальные гости. Все они тоже захотели кофе, хотя Ленка уговаривала сначала отведать горячего гуся.

Не знаю, что в этот момент на всех нашло, но собравшиеся вдруг стали придумывать рифму к слову «гуся», причем никто в рифмоплетстве не преуспел. При этом дружно хохотали над всякой ерундой, которая в пересказе не вызовет и улыбки. Так что в конце концов Ленка махнула рукой на нарушение регламента и позволила делать гостям все, что им хочется. Некоторые между тем ухитрялись вроде ненароком отламывать кусочки того самого гуся.

Сама хозяйка примостилась у краешка кухонного стола и попросила налить ей кофе.