— Надо же, как строго, — с изумлением похвалила я. — Мне казалось, что они должны вести себя более нагло… Наверное, тоже какой-то привет из прошлой жизни. А почему они фотографируют только тут? Не проще было бы отловить тебя где-то возле Зоринки или даже в ней?

— Во-первых, я уже говорил, что в Зоринку не так-то просто попасть постороннему человеку. А во-вторых, по той же причине: можно фотографировать в общественных местах, а следить и ловить возле дома — незаконно. Владыка очень щепетилен и строг в этом вопросе, и подобные дела никогда не спускаются на тормозах.

— Это приятно, — задумчиво кивнула я. — А как же сюда вписываются обвинения в твой адрес?

— Ну… из любого правила есть исключения, — философски заметил тезка. — Когда человек в опале, найдется много желающих его безнаказанно пнуть, а владыка тогда злился на меня. Все мы порой подвержены эмоциям, даже те, кому это по статусу не положено. Они с отцом были если не друзьями, то верными соратниками, и смерть князя очень рассердила владыку.

— Май, ты ли это?! — окликнул нас уже в фойе красивый, звучный мужской голос. — Давно тебя не было видно!

— А вот тут, увы, стража не поможет, — едва слышно шепнул Недич, на мгновение недовольно скривился, но обернулся с невозмутимым лицом.

В просторном холле с огромными белыми колоннами и высокими потолками тоже было достаточно людно. Гудели голоса, сверкали наряды, глаза и драгоценности — пестрая светская жизнь кипела и бурлила. К счастью, главное мое опасение не оправдалось: никакого особенного интереса наша пара не вызвала. Поглядывали с любопытством, но и только.

Подошедший к нам мужчина оказался сногсшибательно красив. Настолько, что его фотографию без труда можно было представить под подушкой юной трепетной девицы из хорошей семьи, а рядом с ним воображение так и рисовало стайку восторженных поклонниц. Высокий и статный жгучий брюнет с ярко-зелеными выразительными глазами, белозубой улыбкой, совершенными чертами лица и волнистыми волосами, пребывающими в идеальном беспорядке.

— Почему ты не сказал, что планируешь прийти, да еще и с дамой? — продолжил незнакомец своим хорошо поставленным баритоном, окинув меня заинтересованным взглядом.

Я вместо ответа только крепче вцепилась в Мая. Все же до чего тезка замечательный в своей «настоящести»! Тоже вроде бы красивый и обаятельный мужчина, но… нет ощущения, что ты любуешься на произведение искусства в музее. Кошмар, как этот незнакомец живет с такой внешностью?!

— Это было спонтанное решение, — ровно ответил Недич. — Майя, познакомься, это Добрило Чичич, мой зять, один из ведущих актеров Исторического театра. Дор, это Майя, моя невеста.

— Приятно познакомиться, — проявила я вежливость, уже с куда большим интересом разглядывая мужчину. Только интересом не женским, а скорее гастрономическим: так вот он какой, еще один подозреваемый и муж стервозной Маевой сестрицы!

— Польщен и очарован. — Добрило галантно склонился, чтобы поцеловать мне руку, попутно стреляя глазами.

Интересно, это профессиональная привычка или он просто бабник? Может, Любица потому такая психованная, что муж гуляет?

— Разрешите пригласить вас в антракте за кулисы, я бы с удовольствием проводил и все тут показал, — продолжил Добрило. — Май в театре редкий гость и ужасно не любопытен, может, хоть с вами пройдет и посмотрит, как тут все устроено?

— Спасибо за предложение, — осторожно ответила ему, вежливо улыбаясь. — Если будет возможность, мы непременно им воспользуемся.

От продолжения разговора нас избавили два события: звонок — как я поняла, первый — и появление еще одного белого лакея.

— Ваша светлость, позвольте вас проводить, — склонился лакей.

Чичич, бросив на него задумчивый взгляд, поспешил сослаться на необходимость подготовки и удрать.