Сердце ангела - Людмила Бояджиева (1998)

— Не стану скрывать, я с успехом выкручивалась из более серьезных ситуаций. — Вита надменно задрала нос. — На весеннем показе в Риме мне пришлось демонстрировать туалеты заболевшей Синди. Кое-как второпях корсаж тяжелого бархатного платья зашили сзади. Но Элиза наступила на мой подол, нитки лопнули…

— И? — насторожился герцог, боявшийся с пеленок всякого публичного конфуза.

— Нет, мне не пришлось остаться голышом. Я подхватила верхнюю юбку и живо накинула её на плечи, изображая плащ. Все решили, что такова задумка модельера и объявили этот фасон гвоздем сезона.

— Восхитительно! Надо вписать этот пример в кодекс придворных фрейлин. — Элоиз снова рассмеялся, превратившись в обаятельного студента.

В этот день они ужинали вдвоем при свечах, в лучшем ресторане города. Рисконти оплатил все помещение и можно было не опасаться посторонних глаз. За дверьми ресторана остались охранники, у пышно украшенного цветами столика ждал гостей сам шеф-повар. В канделябре горело семь свечей.

Вита порадовалась, что изысканно одетый герцог не догадается о происхождении её вечернего туалета. Поскольку в рюкзачке Виты не было ничего, что могло бы хоть как-то соответствовать ситуации, ей пришлось зайти в ближайший от гостиницы магазинчик и приобрести нечто длинное, шелковистое, чудесного серого цвета. Кроме цвета и фактуры иных достоинств у пеньюара не было. Задумчиво покрутившись перед зеркалом, Вита в момент отрезала кружевной ворот маникюрными ножницами и прихватила спустившуюся с плеч ткань крупной булавкой, в которую воткнула букетик цикламенов. «Да простит меня маэстро Лагерфельд, но этот шедевр я выдам за творение его рук.»

— Сегодня я ужинаю с самой прекрасной девушкой. — Элоиз остолбенел, рассматривая Виту. — Волшебный наряд, достойный быть описанным в дворцовых летописях. А это даже украшает вас. — Он показал глазами на обнаженное плечо Виты, где в результате падения в самолете лиловел круглый синяк. Впрочем, вас невозможно испортить или сделать ещё прекрасней. — Он обиженно надулся. — Я не могу придумать, как покорить ваше сердце.

— Смейтесь! — Живо посоветовала Вита. — Мне нравится ваш смех. Но, к сожалению, он не входит в обязанности монарха.

— Так же, как вот это. — Жестом подозвав игравшего на возвышении музыканта, Элоиз взял у него скрипку. Встав перед Витой, он исполнил несколько виртуозных пассажей и опустил смычок.

— «Венгерская рапсодия» Листа, — узнала Вита и захлопала в ладоши. Очень здорово. А я пять лет бренчала на фортепиано, но так и не могу сыграть что-нибудь целиком. Любимые кусочки, обрывки, отдельные темы…

— Я тоже! — Обрадовался Элоиз. — Везде, чем бы ни занимался, я выбирал лакомые кусочки, как изюминки из булки… Ненавижу в себе поверхностность.

— Поэтому изо всех сил стараетесь быть пунктуальным и основательным?

— Изо всех сил! Не поверите, — иногда скулы сводит от своих собственных речей, как от недозрелого крыжовника. Тоска!

— Но даже великим актерам приходится играть иногда довольно непривлекательных персонажей. Мало того, они даже умудряются затмить положительных героев… Вы просто играйте роль, не забывая тихонько хихикать над собой.

— Верно, это помогает. Иногда у меня здорово получается! Вот недавно, во время церемониала вручения орденов, я выступил с такой патриотической речью! Смотрю, у стариков-придворных слезы на глазах и чуть не сорвался ну, просто задыхался от хохота. Но выдержал, только потом мышцы вот тут тянули. — Он провел рукой от подбородка к шее.

Вита заметила, что овал лица герцога мягкий, женственный, но губы отличаются твердостью и четкостью линий. Породистая тонкость сухих черт, крупного тонкого носа, суровая складка между бровями, а в голубых глазах веселые искорки. Задиристый мальчишка постоянно боролся с чопорным наследником династии и часто побеждал. Как это нравилось Вите!