Сердце ангела - Людмила Бояджиева (1998)

Они поцеловались с такой изящной торжественностью, словно стояли на парадном балконе дворца под любопытными взорами всех граждан маленького королевства…

— Говорите, я соединил вас с мистером Брантом. — Худой мужчина, сидящий рядом с Витой, протянул ей телефон. — Только коротко и бодро.

— Хью? Это я! Не беспокойся. Со мной все в порядке.

— Господи, девочка… Ты скоро будешь свободна, обещаю…

— Довольно. — Худой забрал телефон. — Ваш менеджер в курсе наших условий. На ближайшие сутки вы гостья фактического хозяина Москвы господина Фистулина… Можете называть его просто Вася. — Худой засмеялся, дохнув гнилью.

— Ес, ес. Вася, — подтвердил полный господин. И добавил по-русски, Изложи далее мои планы.

— Леди, сейчас мы прибудем в резиденцию Васи. От ваших друзей зависит длительность и комфорт вашего визита. На время пребывания в своем доме, Вася, следуя высшему кодексу международного терроризма, обязуется заботиться о вас.

— Тогда попросите его заменить переводчика. Вам следует, в соответствии с международными нормами гигиены, хорошенько заняться своими зубами, — спокойно заявила Вита.

— Не понял.

— Я не привыкла находиться в удушливой атмосфере. Меня мутит от дурных запахов. — Вита демонстративно отвернулась. Худой зло затараторил своему шефу по-русски. — Сучка! Не хочет иметь со мной дело. От меня, видите ли, воняет!

— Не кипятись, Никандр. Она права, — неужели не хватает денег на хорошего протезиста? Скажи, я подкину на бедность.

— Причем здесь зубы? У меня язва.

— Тогда пусть режут. — Фистулин с любопытством глянул на Виту. Кошечка начала выпускать коготки. Не очень-то умно в её положении. И чему только их там жизнь учит? «Ничего, поможем девочке разобраться, что к чему. Как говорят, тяжело в ученье, — легко в бою», — не без удовольствия подумал он и сказал ласково: — Будет тебе, красивая, и ученье, и бой.

— Перевести? — Поинтересовался Язва.

— Успеешь.

Машина проехала за ворота совершенно темного, стоящего в еловом лесу дома. Вдоль высокого забора, освещенного прожекторами, бегали на цепях огромные овчарки. Метель прекратилась — лес под тяжелым покровом рыхлого, сырого снега выглядел как на фотографии озера Байкал. «Сибирь», — вспомнила Вита русское слово, и зябко вздрогнула.

— Извольте, леди, приехали! — Язвенник демонстративно закрывая рот рукой, распахнул дверцу.

Вита вышла, оставив на сидении шубу. Черный пиджак Игоря прикрывал её плечи. Узнав хозяина, одна из собак бросилась к Фистулина и, сдерживаемая привязью, жалобно заскулила, скребя снег сильными лапами. Она поднималась на дыбы, хрипела от тугого ошейника и скалила белые клыки, словно улыбалась.

— Бедняжка! — Вита протянула руку к собаке. В то же мгновение что-то тихо хлопнуло и, отчаянно взвыв, животное рухнуло на снег, извиваясь и корчась. Вита в ужасе отпрянула, не отрывая глаз от темного пятна расплывающейся крови и, вдруг поняв, что случилось, закрыла лицо руками.

— Вы сами виноваты, леди. Еще секунда, и Дина откусила бы ваши прелестные пальчики, — пояснил Худой, пряча пистолет, и добавил толстому по-русски, — Это я так, для острастки, собачку хлопнул. Уж очень выпендривается девка.

— Грубый ты, Никандр. Неинтеллигентно себя ведешь. Острастка — вещь стратегически важная, но можно придумать и что-нибудь поинтереснее, загадочно ухмыльнулся Фистулин.

В двух комнатах, предоставленных «гостье», было тепло и вполне комфортабельно. Обставленную вычурной итальянской мебелью с отделкой литой бронзой гостиную согревал горящий камин. В кресле у окна обозначалась недвижимая, как в музее мадам Тюссо, фигура крупного мужчины с непроницаемым лицом южанина.