Ядовитый цветок - Людмила Бояджиева (1998)

— Невеселая судьба у этой железки. — Вздохнула Сандра. — Мне теперь он вовсе не кажется таким уж симпатичным.

— Погоди. На этом кровавая сага не закончилась. Из четырех гражданских владельцев автомобиля лишь один не умер в результате аварии. Этот человек оказался единственным исключением.

— Вот видишь! — Обрадовалась Сандра. — Исключения делают твой рассказ более оптимистическим.

— Если не вспомнить, что этот четвертый — богатый ювелир, лишил себя жизни сам.

Заметь, что страдали не только хозяева: попал под колеса сербский фермер, погиб владелец гаража, когда проверял зловещий автомобиль после сделанного им ремонта. Последний собственник машины, Тибор Хиршфилд, умер при лобовом столкновении с автобусом, когда возвращался со свадьбы, и вместе с ним четыре пассажира. Число жертв несчастных случаев, связанных с этим автомобилем, составляет таким образом двадцать два человека!

— Господи, и зачем ты вытащил этого монстра из Венского музея, где он пугал посетителей, как мумия какого-нибудь фараона, «убивающая» исследователей.

— А тебе не кажется. что мой странный шаг объясняется не капризом и не странным замыслом мести. — Лицо Берта приобрело несвойственную ему серьезность. — Иногда я чувствую, будто просто напросто явился орудием чьей-то злой воли, выпустив черного убийцу на свободу…

— Довольно. Тормози. Я не настолько люблю приключения, чтобы ехать дальше в этом гробу на колесах!

— Но мы уже прибыли — слышишь, гармошка!

Сельский праздник был в самом разгаре. Гудела ярмарка, развернувшаяся на краю леса. Из бочек разливали вино и пиво, на длинных деревянных столах, покрытых трепещущими на ветру скатертями, красовались блюда с мясными сельскими деликатесами, круглились головки сыров, радовали глаз яркие овощи и фрукты, а над всем этим пиршеством вился дымок коптящейся на вертелах форели.

Местная публика бродила среди торговых рядов целыми семьями, вырядившись в национальные костюмы. Краснолицые богатыри в фетровых шапочках с загнутыми полями мерились силой в окружении болельщиков или грохали молотами по старомодному силомеру.

На образовавшемся среди столов пятачке плясали, подпрыгивая и хлопая в ладоши, несколько пар. Толстяк в коротких баварских штанах и клетчатом пиджаке с наслаждением растягивал свою гармонь, а мальчишка лет тринадцати подыгрывал ему на «чертовой скрипке» — народном инструменте, напоминающем трехструнную виолончель.

— Надеюсь, все страхи позади? — Усадив Сандру за деревянный стол, Берт заказал самые экзотические сельские яства и, конечно же, форель.

— Ты бы здорово выглядела в такой цветастой юбке и кружевных штанишках А корсаж на шнуровке — прелесть! — Разглядывал Берт пляшущую крестьянку в национальном костюме.

— Я едва сдержала присланного тобой маэстро, чтобы он не забил все шкафы в моей комнате целой коллекцией экстравагантной одежды… Спасибо, Берт, я была потрясена твоим вниманием. Никогда бы не подумала, что ты способен замечать, во что одета женщина.

— Если честно, я редко обращаю на это внимание и не могу внятно объяснить, почему нравится или не нравится какая-то одежда… Вот просто взглянешь — и ах! Душа в пятках — Берт сосредоточился на разделке принесенной форели. — Я был потрясен твоим черным купальником. Ну, когда нашел тебя на пляже. И с этими чудесными волосами — умница, что восстановила свой цвет.

— А сейчас, чур, замри — не смотри на меня! — Сандра предостерегающе подняла руку. — В какой одежде мелькаю перед твоими глазами с утра?

— Вчера ты уснула на моем плече в такой трогательной, совсем детской пижамке — беленькой, усыпанной крошечными цветочками. Я запомню их навсегда.

— Я была не права, Берт, прости… Ведь у меня никогда не было настоящей близости с мужчиной. Я почему-то страшно боюсь этого, особенно, с тобой.