Ядовитый цветок - Людмила Бояджиева (1998)

Дастину пришлось выложить половину суммы из своего кармана и покинуть редакцию «до лучших времен», как он пообещал коллегам. Затем он перебрался из небольшой, но элегантной квартиры в крошечную и неопрятную. Единственным её достоинством являлся адрес, который было не стыдно назвать знакомым и работодателям. Из предметов роскоши, составлявших одну из главных забот плейбоя Мориса, остался лишь новенький «шевроле» и хороший персональный компьютер. Он стал единственным предметом, на котором отдыхал взгляд Дастина, когда ему приходилось сидеть дома, кропая какой-нибудь репортаж по заданию многочисленных мелких издательств, в которых он внештатно сотрудничал.

Дастин мечтал о постоянной работе, по такой, которая позволила бы ему отыграться. Приз «Золотое перо», присуждаемый ассоциацией журналистов самому популярному из представителей этой профессии, служил Дастину надежным ориентиром. Он знал, что может добиться очень многого, хотя и получил некстати щелчок по носу.

Сын владельца обувного магазина в Детройте всегда думал, что он найденыш. В очаровательном ребенке, а затем — в привлекательном юноше трудно было найти что-либо общее с его родителями. Всякому, увидевшему его породистое тонкое лицо и стройную гибкую фигуру наездника, мерещились фамильные поместья английских аристократов, а не склады толстобрюхого обувщика Дика Мориса.

Дастину виделось то же самое. Покинув дом после окончания школы, он придумал себе иную биографию и очень скоро сам в неё поверил. В Лос-Анжелес приехал в поисках славы выпускник Принстонского университета, побочный отпрыск ливерпульского банкира Мориса и капризной аристократки из старинного рода Викфельдов.

С ранней юности Дастин пользовался бешеным успехом у женщин всех возрастов. На него заглядывались и неравнодушные к красоте мужчины. Но с женщинами Дастину было легче. Они не только с охотой верили всем его байкам, желая видеть в своем кавалере натуру неординарную, они и старались помочь ему отвоевать законное место под солнцем. Тринадцатилетнему школьнику тайком носила булочки и пирожки дебелая дочь кондитера, а в университете по нему сохла госпожа Менсон — профессор филологии, устроившая своему протеже «зеленый коридор» в достижении научных степеней.

А в «голливудском раю» Дастин тут же попал в заботливые и крепкие объятия Клер Ривз. Тридцативосьмилетняя актриса блистала в зените поздней славы благодаря телесериалу из эпохи войны Севера и Юга. Дастину едва исполнилось двадцать шесть, но он выглядел совсем неопытным и юным. Во всяком случае, с трудом втесавшийся в ряды внештатных корреспондентов небольшой газетки начинающий журналист понимал, что должен производить именно такое впечатление, отправляясь на съемочную площадку для интервью с участниками популярного телесериала. Пронырливых, въедливых журналистов здесь явно недолюбливали. Но хрупкому юноше, тушующемуся в присутствии знаменитостей, охотно помогли разобраться в творческих проблемах съемочной группы.

Фигуру Клер, исполнявшей роль супруги богатейшего плантатора-рабовладельца, эффектно подчеркивала синяя бархатная амазонка, до ужаса перетянутая в талии. При взгляде на эту инквизиционную модель одежды у впечатлительного репортера перехватило дыхание. Клер поняла его замешательство по-своему. — «Я с первого же мгновения почувствовала, что должна завладеть тобой, мое сокровище», — шептала она ему позже на бирюзовых простынях своей освещенной, как цирковая арена, кровати. В зеркальном потолке, высоко над бирюзовым океаном спальни, Дастин видел крупные розовые ягодицы Клер и мощный торс валькирии, закрывшие собой поджарое бронзово-загорелое тело любовника. Только за счет роста, величественной осанки и ухищрений портных Клер удавалось выглядеть на экране сильной и значительной, а не толстой и вульгарной, каковой она была на самом деле.