Ядовитый цветок - Людмила Бояджиева (1998)

Вся команда разместилась в отеле «Хилтон» и режиссер Арвин Левис, не теряя времени, отправился искать «натуру». Три двухминутных рекламных ролика должны были создавать ощущения молодости, силы, здоровой сексуальности и одержимости спортивными успехами. Один из них имел достаточно пространный сценарий. Вначале появлялись толпы зрителей, замирающих от волнения на трибунах у трассы, а среди них — крупным планом темноволосая Мона с букетом алых роз. В болиде, проносящемся мимо — Алекс Гир. Один виток, два… и вот букет роз летит прямо в руки мужественного пилота. Он улыбается девушке, она визжит и кричит от радости, а затем приветствует восхождение своего избранника на подиум за кубком победителя. Фонтанируют бутылки шампанского, победителя в сине-красном комбинезоне с надписью «Ренетон» заваливают венками и букетами, ему на шею бросается уже знакомая красотка. Влюбленные сливаются в поцелуе в то время, как на экране появляются флаконы дезодоранта и тюбики крема «Ренетон», выполненные в той же цветовой гамме, что и костюм гонщика.

Режиссер нервничал. Возникли трудности с цветами — не просто поймать букет на скорости 300 км в час и ещё успеть многозначительно переглянуться с девушкой. Кроме того, голову пилота полностью скрывает шлем, а на экране должно появиться пышущее здоровьем лицо Алекса. И, наконец, съемка крошечной сценки финального апофеоза требовала небольшой массовки.

Поскольку «Нью-Вест» спонсировала рекламирующую её команду «Ренетон», Арвину Левису удалось быстро заполучить в качестве реквизита подиум, устроить удачный уголок у боксов команды и подобрать статистов.

— Ты будешь довольна, Мона, я нашел симпатичных мальчиков прямо в конюшне «Ренетона», — сообщил Арвин в микроавтобусе фирмы, отправлявшемся на площадку. Мона и Алекс, одетые в установленные по сценарию костюмы, отлично смотрелись вместе. — На Моне — маленькое алое платье, в тон букета, который она бросала герою, и основной краске его разукрашенного надписями комбинезона. Алекс же крутил в руках красный шлем с синим треугольником и эмблемой команды, который он должен был сорвать с головы, поднявшись на центральную ступень подиума.

— Почему в конюшне? — Не поняла невыспавшаяся Мона заявления Арвина. Подниматься в шесть утра, увы, не стало её привычкой за время работы на киносъемках. Кроме того, она вообще чувствовала себя прескверно, думая о недельном посте, в течении которого необходимо было вести себя паинькой.

— Проснись, детка! Алекс, толкни нашу красотку — я уже третий раз бубню, что конюшнями на гонках «Формулы-1» называют состав команды, состоящий из технарей, то есть обслуги, и пилотов, как здесь называют водил. У «Ренетона» три пилота и куча всяких мускулистых парней, умеющих за пару секунд отремонтировать автомобиль во время заезда. Они так летают, детка, что шины не выдерживают, приходится менять на трассе прямо во время гонок.

— Что, на ходу? — Зевнула Мона, далекая от гоночных страстей.

— Ах, какая тебе разница, детка! Скажите спасибо, что нашему шефу не взбрело в голову заставить вас принимать участие в гонках. — Арвин с издевкой посмотрел на Алекса, отличавшегося трусоватостью. Говорили, что даже для съемок рекламы шампуня Гиру требуется дублер, ведь он не выносит щиплющей глаза пены.

— Ну, мне-то придется залезть в эту штуку и, наверно, проехать пару кругов. — Небрежно заметил Алекс, упорно строивший из себя супермена.

— Да кто тебе позволит трогать автомобиль! Он миллионы стоит! А пилоты нянчатся со своей «лошадкой» как с любимой женой. Наверно, и ночью спят в обнимку. Смонтируем как-нибудь, через пень колоду. — Урезонил его режиссер. — Можешь не подкладывать в комбинезон «памперсы».