Полтора килограмма - Наталья Никитина (2016)

своей ассистентке; мы с мамой не смогли простить его. Поэтому фамилия – это единственное, что осталось

от него в моей жизни, – не скрывая раздражения, ответила Кэрол.

– Кэрол, вы же уже большая девочка, – разочарованно протянул я, – и должны понимать, что

любовь – это неподвластное человеку чувство! И если бы ваш отец смог, он бы поборол его в себе.

– Может, и смог бы, но он этого не захотел, – с обидой в голосе возразила девушка.

– Ряд ученых уверенно называют любовь заболеванием, влияющим на сердечный ритм, работу

надпочечников и мозга. Так что вы глубоко неправы! Нельзя отрекаться от больного человека! —

резюмировал свои доводы я, заранее представляя возмущение своей собеседницы.

– Это в вас говорит мужская солидарность, – осуждающе прищурив глаза, парировала Кэрол и

язвительно добавила: – Уверена, на женские измены вы имеете абсолютно полярное мнение.

– Отнюдь, если за изменой стоит большое светлое чувство, а не животная похоть, то я отнесусь к

случившемуся с должным уважением и отпущу женщину к тому, кто оказался достойнее.

– Да вы просто святой! Неужели в вашем сердце не будет места обиде, злости, ревности? —

воскликнула девушка, возмущенная моим спокойствием.

– Кэрол, надо проявлять великодушие к тому, кого любишь, а не думать только о себе и своих

чувствах. Конечно, отпускать тяжело. Обида будет сидеть в душе, с этим не поспоришь. Но неправильно

принуждать человека оставаться с вами под одной крышей против его воли. В измене виновны обе стороны,

31

возможно, ваша мама стала уделять меньше внимания отцу, может, она перестала следить за собой. Ну, я

не знаю…

– Вот именно, вы не знаете мою маму! – с обидой в голосе бросила девушка.

Зависло неловкое молчание. Я решил воздержаться от вопросов о маме. «Ну и штучка, какая уж там

лань, она точно тигрица! Заводится с полуоборота! Вот это темперамент!»

Стая куликов методично собирала выброшенных на берег волной мелких моллюсков. При нашем

появлении они пугливо взметнулись над дюнами и, описав в воздухе круг, опустились на песок позади.

Мы почти подошли к дому.

– Если вы не против, сегодня можно провести съемку прямо на берегу, сидя на песке, от воды идет

такая приятная прохлада, – неожиданно предложила Кэрол.

– Не против, но давайте из уважения к моему возрасту всё же расположимся в креслах, —

поддержал идею я.

– Тогда попрошу Марка спуститься к нам и захватить пару кресел, – и девушка принялась звонить

оператору, который ждал ее в доме. Разговаривая по телефону, она ходила из стороны в сторону, и я

обратил внимание на ее ягодицы, соблазнительно двигающиеся под тканью узких брюк. Лишь крошечный

светлый треугольник чуть ниже талии свидетельствовал о наличии нижнего белья.

Словно подкараулив мои мысли, в кармане брюк завибрировал телефон, заставив вздрогнуть, как

будто я пойман учителем за подглядыванием в женскую раздевалку.

Звонил управляющий корпорацией:

– Слушаю, Итон!

– Добрый день, мистер Харт! Поступает масса звонков с вопросами о том, будет ли корпорация

открывать новое направление в области коммерческой трансплантации мозга? – взволнованно спросил он.

– Итон, – воскликнул я, – никакого нового направления не будет! Я не настолько корыстен, как

предполагают те, кто тебе звонит с подобными вопросами. Мне бы просто выжить, уж какой там бизнес!?

– Не будет? – разочарованно повторил Лоукридж.

– Конечно же, не будет! Выясни, кто распространяет эти слухи и уволь паршивца! – прикрикнул я. —

Жду вечерний отчет! – и хмуро убрал телефон в карман.

Кэрол уже сидела в принесенном Марком плетеном кресле. По ее напряженному взгляду было

понятно, что она слышала разговор.

– Вы действительно не планируете ставить такие операции на поток? – недоверчиво спросила она.