Полтора килограмма - Наталья Никитина (2016)

Теща скончалась в девяносто восьмом году. Я до последних дней называл ее мамой. Собственно, таковой

она для меня и стала: эта женщина по-матерински заботилась о нас с Джимом все эти годы.

Лицо Кэрол выражало искреннее участие и сострадание. Я грустно улыбнулся:

– Кэрол, боль в связи с утратой давно притупилась, эта рана уже не болит, так что для печали нет

повода. Хелен ушла в другой мир, более светлый и совершенный. Я верю, что однажды мы встретимся.

Наши души узнают друг друга и воссоединятся навсегда. Вот только не нужно смотреть на меня как на

умалишенного. Я вас умоляю!

– Вы действительно верите в жизнь после смерти? – серьезно спросила журналистка, однако ее

33

глаза не смогли скрыть насмешку.

– Я никогда не был человеком воцерковленным, но живу с ощущением того, что есть что-то выше

нас, людей. Верю в существование Души. И даже могу обосновать свои слова. Я расскажу вам об очевидных

вещах, которые лежат на поверхности, но мы не задумываемся над их глубиной. Приведу простой пример.

Вот вы страдаете от потери самого близкого человека, не важно, что это – смерть родных или предательство

любимого. При этом что-то внутри невыносимо давит, распирая болью грудную клетку, ваше сердце готово

разорваться на части. Только задумайтесь об этом. Кислород продолжает поступать в организм, пища

переваривается, кровь циркулирует по телу. Наши органы по природе своей не должны и не могут

испытывать эмоции. Но что же тогда доставляет такую боль? Что может так страдать и плакать в глубине

тела? Ответ прост. Это Душа!

Мои доводы стерли ироничное выражение с лица девушки. Вероятно, Кэрол погрузилась в

воспоминания о своих потерях, и об одной из них я знал точно. Взгляд ее был устремлен в себя, глаза

покрыты пеленой грусти.

– Не стану спорить, мистер Харт.

Кэрол рассеянно поправила волосы и сосредоточилась на списке вопросов, который всё это время не

выпускала из рук. Через несколько секунд девушка встрепенулась:

– Знаю, что у вас был второй брак, в котором родилась дочь, хорошо известная в светских кругах

Джесика Харт. Расскажите о второй жене. Как вы с ней познакомились?

– Элизабет! – сдавленно воскликнул я. – Эффектная длинноногая шатенка тридцати двух лет с

огромными зелеными глазами и актерскими способностями, заслуживающими «Оскар». Она была,

впрочем, и остается, охотницей за богатыми мужчинами, и я, как последний дурак, попался в ее хорошо

расставленные сети. Мне на тот момент было сорок шесть. Я был богат и безумно одинок. Лиз – лучшая

подруга жены моего хорошего знакомого. Через него она и узнала мои вкусы, увлечения, слабые места, —

рассказывая это на камеру, я понимал, что публично признаюсь в своей глупости, но в данный момент мне

было уже всё равно. – Она медленно, но верно влюбляла меня в себя, беседуя о науке, искусстве, сама

суетилась на кухне, наполняя мой пустой дом теплом и уютом. И я поверил, что Элизабет искренне любит и

что у нас много общего. К тому же не стану скрывать: раньше в меня не влюблялись такие красотки. Потом

она забеременела, и мы устроили грандиозную свадьбу, на которую она пригласила, наверное, половину

Бостона. Я был счастлив как никогда!

После свадьбы наши отношения резко изменились. Она ссылалась на беременность и плохое

самочувствие, но рождение Джес отдалило нас еще больше. Ребенок постоянно находился с няней, а Лиз

проводила время с подругами. Даже в редкие дни, когда жена оставалась дома, у нее находилась масса

причин, чтобы закрыться у себя в комнате. Признаюсь, я порядком уставал от ее эмоционально-лабильного

характера. Она могла безмятежно щебетать, положив свою красивую головку мне на плечо, а через

несколько минут уже гневно кричать на горничную, сдвинувшую ее любимую вазу со своего места. При этом