Саит - Валентина Кострова

— Я могу очень многое, Дева. Могу создать проблемы, разрушив привычную жизнь до основания. Могу закрыть двери, в которые ты хотела постучаться. Могу найти причину спустить тебя на самое дно жизни. Ты уверена, что хочешь еще знать, что я могу? — мужчина иронично улыбается, но его улыбка вызывает у меня отвращение и ненависть. Я в эту минуту четко понимаю, что ненавижу этого человека всей душой, но по сравнению с ним, я подобна песчинке, клеточке. Я ничто на его фоне, и Саид Каюм с легкостью меня растопчет, сотрет в порошок, если буду сопротивляться.

— Хорошо, — слова даются с большим трудом, а решение разрывает меня на части, но понимаю, другого выхода нет. — Я исчезну из жизни Саита. Он никогда меня не найдет. Только можно перед отъездом мне его увидеть?

Меня смеряют с ног до головы прищуренным взглядом, несколько секунд раздумывают над моей ценой. По сути она не сильно и велика, но для меня очень важна.

— Завтра после пяти можешь приехать в больницу, — окурок, который по-прежнему лежит между нами и давно погас, придавливают носком туфли к земле. Я вздрагиваю и вскидываю голову, непроизвольно сглотнув. Голубые глаза обдают холодом. Этот жест символичен. Если я не выполню свои обещания, меня так же легко втопчут в землю.

Глава 22. Дева

— Дева, я могу тебе чем-то помочь? — взгляд папы обеспокоен, и понятно почему.

С самого утра не могу собраться, все валится из рук, в голове невероятная пустота, а в душе дыра. Смотрю на родное лицо, вымученно улыбаюсь. Папа не в курсе моих договоренностей с Саидом Каюм, не знает, какую цену я заплатила за свое будущее. На зло я буду счастлива, сумею любить все, что у меня будет, беречь и ценить. О Саите предпочту вспомнить, как об очень трепетном приключении, в котором участвовало мое глупое сердце.

— Все нормально, пап. Рада, что мы скоро вернемся домой, я забуду все, что пришлось пережить.

— Голос совсем невеселый.

— Я вымотана морально, потребуется некоторое время для перезагрузки.

— Ты уверена, что мне не нужно с тобой ехать в больницу?

— Уверена.

— Я с тобой, малыш! — папа подходит ко мне, обнимает, прижав к груди. Требуется непомерных сил сдержать рвущиеся наружу рыдания и мольбы о том, чтобы он изменил мое настоящее.

— Я знаю, пап. Знаю, — перевожу дыхание, заставляю себя успокоиться. Стук в дверь номера спасает меня от слабости в виде слез. Подхожу к двери, распахнув, вижу перед собой незнакомого мужчину в костюме. Вопросительно на него смотрю.

— Саид Ахметович просил вас доставить в больницу.

— Спасибо, — вежливость и забота Каюма умиляет, как этот человек умудряется совмещать несовместимые качества — загадка. Я, наверное, до конца своих дней буду гадать, какой он, Саид Каюм, настоящий: человек, угрожающий стереть тебя в порошок, или тот, кто проявляется сочувствие, беспокойство к ближнему.

— Пап, я скоро вернусь! — как можно бодрее сообщаю отцу о своем уходе, он кивает. Качнув голове, смотрит на меня недовольно, ибо мое состояние видно невооруженным глазом. Я подавлена. Я растоптана.

Незнакомые мужчина провожает меня до черного джипа, услужливо распахивает заднюю дверку, помогает сесть с салон. Никто больше меня не сопровождает. Смотрю перед собой, зажав руки между коленками. Я безумно волнуюсь, в глубине души наивно надеюсь, что Саит в моем присутствии очнется, не позволит отцу нас разлучит. Это маленькая надежда, как огонек в груди в кромешной тьме.

В больнице жизнь идет своим чередом. Тут свой темп, свое настроение, никому нет дела до твоих переживаний, если ты случайно прохожий. Именно так я себя чувствую, войдя в приемное отделение. Замираю, растерянно смотрю на стенде объявления о графике посещений, о том, что с собой можно взять, что нельзя и еще много ненужно мне информации.