Чёрный Рыцарь - Рина Кент (2021)

— Я бы совершил миллион полетов из-за тебя. — он протягивает руку, чтобы ослабить галстук, затем понимает, что его нет, и опускает руку. — Ты не обуза, Ангел. Ты моя единственная дочь. Знаю, я потерпел неудачу, но я буду усерднее работать для тебя — для нас и нашей семьи. Мне просто нужно, чтобы ты поговорила со мной.

Мой подбородок дрожит, и требуется все силы, чтобы не найти в нем убежища.

Я не могу беспокоить папу. Он занятой человек, и ему не нужна вся эта неразбериха в его жизни.

— Пожалуйста, Ангел. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе... — его голос срывается, и первые слезы текут по моим щекам.

— П-папочка, я не хочу видеть маму, пожалуйста? Я не хочу видеть, как сильно она ненавидит меня и разочарована во мне.

Его челюсть напрягается, и он говорит красноречивым голосом:

— Ты не увидишь ее. Я обещаю.

— Что, если... Что, если мама возненавидит меня, что, если она...

— К черту ее, — огрызается он, затем заставляет себя улыбнуться. — Если она ненавидит тебя, то только потому, что думает, что ты отражение ее уродства. Дело не в тебе, Ким. Дело в ней, в ее представлении о себе и в ее чертовой художественной философии. Мне так жаль, что я не нашел времени сказать тебе об этом раньше. Мне так жаль, Ангел.

Эти слова моя погибель.

Я бросаюсь на него, обнимаю за талию и утыкаюсь головой в плечо.

Рыдания, вырывающиеся из моей груди, безобразны и сбивают с толку, но я не останавливаюсь.

Я не могу остановиться.

Словно я всю свою жизнь ждала такого момента, как этот. Это даже лучше, чем очищение, которое я испытывала всякий раз, когда резала или глотала таблетки.

Это воображаемое и временное освобождение; вот это настоящее.

Все слишком реально.

Папа пахнет сандаловым деревом и уютными ночами. Его объятия возвращают меня в детство, когда он обычно нес меня на плечах и просто выводил на улицу.

Когда позволял мне спать в его объятиях всякий раз, когда меня пугали кошмары.

Когда он играл со мной и читал мне сказки после того, как бабушка не могла.

Когда папа был частью моей защиты от мамы.

Я потеряла его из-за работы и так и не смогла вернуть.

— К-Кир, — выдавливаю я между всхлипываниями. — Я... он здесь? Не позволяй ему увидеть меня в таком виде, папа.

— Не волнуйся, он с Генри.

Ох, слава Богу. Я не могу снова оставить на нем шрам.

Что со мной не так?

Как я могла так поступить, не думая о других людях в моей жизни? Как я могла не подумать о Кириане и о том, каким одиноким он был бы в этом мире? Как я могла не думать о папе, который, хотя и обнимает меня и шепчет мне успокаивающие слова, его грудь поднимается и опускается с резкими вдохами, словно она вот-вот загорится?

Я собиралась оставить папу и Кира. Я собиралась вонзить им нож в грудь и уйти, не задумываясь о глубине раны, которую я нанесла.

— Мне так жаль, папочка. — я икаю, мой голос приглушен его рубашкой.

— Мне тоже жаль, Ангел. Мне жаль, что я не увидел этого раньше или не защитил тебя.

— Н-не говори так, папочка. Ты всегда защищал меня.

— Недостаточно.

— Папа...

Он протягивает руку между нами и вытирает мои слезы.

— С сегодняшнего дня обещай, что будешь говорить со мной.

Я киваю, шмыгая носом. Долгое время я мечтала о подобном. Я также практиковалась в этом каждую ночь.

Да. Я практиковалась в то время, когда открывалась кому-то о тумане, который поселился в моем мозгу.

Я не могу быть счастливее оттого, что это папа, а не какой-нибудь психотерапевт.

— Обещай, что не будешь ненавидеть меня? — я все равно спрашиваю.

Он гладит меня по волосам.

— Никогда, Ангел. Ты моя единственная дочь.

Я глубоко вдыхаю, мое сердце бьется в пустотах так сильно, что я почти слышу его.

Понятия не имею, с чего и как начать, поэтому позволяю своей интуиции вести меня, выливая все наружу.