Словно в раю - Джулия Куинн (2014)

Маркус вскрикнул от боли. Онория быстро глянула на мать, которая как раз орудовала ножницами, принесёнными миссис Уэзерби. Она полностью раскрыла их и направила один конец в ногу Маркуса наподобие скальпеля. Одним движением мать сделала длинный разрез прямо посередине раны.

– Он даже не шелохнулся, – с удивлением заметила Онория.

Мать не поднимала глаз:

– Это ещё не самая болезненная часть.

– О, – Онория снова повернулась к Маркусу. – Видишь, не так всё плохо.

Он закричал.

У Онории сердце перевернулось в тот момент, когда мать вернула бутылку бренди лакею.

– Ну, вот, это было больно, – сказала она Маркусу. – Хорошая новость заключается в том, что хуже уже не будет.

Он снова закричал.

Онория сглотнула. Мать закрыла ножницы и стала вырезать кусочки плоти.

– Всё хорошо, – снова произнесла девушка, слегка похлопывая его по плечу. – Приятного ничего нет. По правде говоря, я понятия не имею, что происходит. Но я буду с тобой всё время. Обещаю.

– Дела обстоят хуже, чем я предполагала, – пробормотала её мать, скорее обращаясь к самой себе.

– Ты сможешь помочь ему? – спросила Онория.

– Не знаю. Я постараюсь. Просто… – леди Уинстед умолкла, сделав глубокий вдох через плотно сжатые губы. – Кто-то может вытереть мне лицо?

Онория стала подниматься с места, но вмешалась миссис Уэзерби, которая промокнула лицо леди прохладной тканью.

– Здесь так жарко, – выговорила леди Уинстед.

– Нам было сказано держать окна закрытыми, – пояснила миссис Уэзерби. – Доктор настоял.

– Тот самый доктор, который не заметил столь обширную рану на ноге? – резко спросила леди Уинстед.

Миссис Уэзерби не ответила. Но она подошла к окну и наполовину открыла его.

Онория пристально наблюдала за матерью, не узнавая её в этой решительной и собранной женщине.

– Мама, спасибо тебе, – шепнула она.

Мать подняла голову:

– Я не дам этому мальчику умереть.

Маркус уже давно не мальчик, но Онория не удивилась тому, что мать по-прежнему считает его таковым.

Леди Уинстед снова занялась делом и проговорила очень тихо:

– Это мой долг перед Дэниелом.

Онория замерла. Мать впервые произнесла его имя с тех пор, как он с позором покинул Англию.

– Перед Дэниелом? – осторожно повторила она.

Мать не подняла на нее глаз.

– Я уже потеряла одного сына.

И больше ничего.

Онория потрясённо посмотрела на мать, потом на Маркуса и снова на мать. Она не догадывалась, что мать думает о нём таким образом. Интересно, знает ли об этом Маркус, поскольку…

Она снова посмотрела на него, стараясь как можно тише подавить подступающие слезы. Он всю свою жизнь мечтал о семье. Догадывался ли он, что обрёл такую семью в них?

– Хочешь передохнуть? – спросила мать.

– Нет, – Онория покачала головой, несмотря на то, что мать на неё не смотрела. – Нет, со мной всё хорошо.

Она успокоилась и наклонилась шепнуть Маркусу в ухо:

– Ты это слышал? Мама настроена очень серьёзно. Не разочаруй её. Или меня.

Она погладила его по волосам, откидывая прядь со лба.

– А-а-а-а!

Онория содрогнулась от силы его крика. Теперь матушка делала что-то весьма болезненное для него, и Маркус всем телом натягивал полосы ткани, которыми его привязали к кровати. Ужасное зрелище. Она чувствовала себя так, словно ощущает его боль.

За исключением того, что не было больно. Но это чувство вызывало тошноту. Тошноту в желудке. Тошноту от себя самой. Она виновата в том, что Маркус попал ногой в эту дурацкую лже-нору. Из-за неё он вывихнул лодыжку. По её вине разрезали его сапог, и теперь по её милости он так сильно заболел.

И если Маркус умрёт, его смерть также будет на её совести.

Онория сглотнула, пытаясь избавиться от кома в горле, и наклонилась ещё ближе, чтобы шепнуть:

– Прости. Передать не могу, как мне жаль.