Мы странно встретились - Анастасия Дробина (2008)

Плавала Янина так же хорошо, как и ездила верхом, проведя всю жизнь в крохотном имении родителей под Вильно. Не отрывая глаз, Владимир смотрел, как она быстро, по-мужски, сильными гребками добирается до середины небольшой, но вредной речонки и там ложится на спину, на быстрину, позволяя течению свободно нести себя вниз, за заросли прибрежной травы. Смутно белела рубашка, темнела заколотая на затылке коса. Иногда Владимиру даже казалось, что Янина нарочно дразнит его; он еле удерживался от того, чтобы выскочить из-за кустов и закричать, чтобы она возвращалась, что это так же опасно, как нестись очертя голову верхом по некошеному лугу. Но предполагалось, что он в течение всего времени дамского купания примерно курит возле лошадей, и Владимир молчал. Молчал, ожидая того мига, когда она выйдет из воды, на ходу отжимая косу, кажущаяся совсем нагой в обнявшей тело мокрой рубашке, с чернеющими вишнями сосков… и дыхание останавливалось, и темнел взгляд, и, казалось, падающие с волос Янины капли тяжело бухают, ударяясь о землю и звоном отдаваясь в его ушах.

«Володя! Владимир Дмитриевич! — пробивался сквозь этот звон ее веселый голос. — Вы заснули там, рыцарь мой бедный? Я готова, мы можем ехать! Владимир, что вы на меня так глядите?»

«Я?.. Право, ничего…»

«Да? — она заливалась смехом. — У вас глаза, как у Андрия Бульбы, когда он на панночку смотрит! А знаете что — идите тоже искупайтесь! Теперь моя очередь сторожить».

«Нет, благодарю… Я… лучше после…»

«Да зачем же после?! — Снова серебристый беспечный смех, от которого его в дрожь бросало. — Смотрите, какое чудное солнце, вода такая теплая! Идите, идите!»

Владимир шел — не потому, что хотел купаться, но потому, что спорить с ней не мог, чувствуя невыносимое отвращение к собственному, становящемуся совершенно чужим голосу, к этому содроганию в груди, к горячему поту на спине. Почти бегом он влетал в воду, с шумом сразу уходил на глубину, в зеленоватую стылую тьму, где едва просматривались темные очертания коряг и ленивые тени застывших возле них линей, а иногда — быстрая молния охотящейся щуки. Солнце пробивалось сквозь воду голубым дрожащим пятном; Владимир стрелой поднимался к нему наверх, вылетал на поверхность в столбе брызг, переплывал реку, борясь с довольно сильным течением и со страхом думая: как же она не боится? А потом медленно, не спеша возвращался и выходил на пологий берег: немного успокоенный, охладившийся, пришедший в себя.

Однажды во время очередного купания Владимира сильно снесло течением, но выбраться из реки и вернуться по берегу ему показалось постыдным (Янина никогда так не поступала), и он боролся с рекой довольно долгое время, чудом не утонув и совершенно выбившись из сил. Выйдя на берег на подкашивающихся ногах и думая только об одном — упасть на песок и так и лежать без движения до самой ночи, — Владимир неожиданно увидел в двух шагах от себя Янину. Она стояла и смотрела на него — раздетого, мокрого, тяжело дышащего.

— Янина… Янина Казимировна… — он едва мог говорить, страшно саднило грудь, дыхание то и дело прерывалось. — Зачем вы… Позвольте, я оденусь…

— Володя, к чему это фанфаронство? — тихо спросила она, подходя ближе и словно не замечая его обнаженного торса. — Вы должны были выйти из реки. Там, на излучине, просто страшное течение, я уже готова была прыгать вслед за вами…

С ужасом подумав о такой возможности, Владимир тем не менее сумел улыбнуться:

— И утонули бы оба… Ведь даже Северьяна не взяли с собой!

— Бр-р… Еще не хватало. — Северьяна Янина недолюбливала и ничуть этого не скрывала. — Все хочу спросить вас, Владимир, — для чего вы держите при себе этого разбойника с большой дороги?

— Он совсем не так плох, — пожал плечами Владимир. — Наверное, лучше все же брать и его. Может быть…