Последний долг - Пэппер Винтерс

Ложь. Все это ложь. Но правда втянула меня в эту передрягу, может быть, ложь сможет вытащить меня из нее.

Кат склонил голову набок.

- О чем я тогда думаю, мальчик?

Мои руки сжались в кулаки. Мысли Жасмин одолели меня. Я не мог его слышать. Я не хотел его слышать.

Итак, я наврал.

- Тебе нравится власть над ней. Тебе нравится знать, что ты создал ее, но можешь забрать ее жизнь так же легко.

В тот момент мне казалось, что мне больше четырнадцати. Поверит ли он мне?

На мгновение мне показалось, что он так и сделает.

Затем реальность развеяла эту надежду.

- Ошибаешься, Джет. - Кат снова воспользовался ножом. На этот раз... он прорезал кожу. Слезы брызнули из глаз Жасмин, но она все еще не закричала. - Я ненавижу это. Я ненавижу так поступать со своими детьми. И я ненавижу тебя за то, что ты заставляешь меня это делать.

Мои пальцы задели лезвие, которым он пользовался, потускневшее и брошенное на стол. Я мог бы порезать его. Я мог заставить его почувствовать то, что чувствовала Жасмин. Но у меня была идея получше.

Тяжело дыша, я схватил большую дубинку. Похожую на дубинку, которую обычно носили полицейские, но эта была толще, тяжелее, готовая сломать конечности и превратить кости в мякоть.

Я повернулся лицом к отцу. Он лежал ничком на дыбе, его глаза были широко раскрыты, белые волосы казались снежной копной в мрачном сарае.

- Помнишь это?

Он сглотнул.

- Я помню, какой ты был гребаной «киской», когда я использовал ее.

Воспоминания пытались взять меня в заложники, когда он избивал меня, наносил мне синяки — учил меня урок за уроком.

- Будет справедливо, если ты поймешь, почему я кричал, тебе не кажется?

Кат сглотнул.

- Ты все время знал, что мне не нравилось то, что я делал. Я сделал это, чтобы попытаться спасти тебя от самого себя. Вы были моими детьми. Разве я, как твой отец, не имел права использовать свою плоть и кровь, чтобы помочь своему первенцу?

Я покачал головой.

- Использование и злоупотребление - это два совершенно разных слова.

Он усмехнулся.

- И все же их разделяет так мало.

Моя грудь болела от дыхания, бок горел от лихорадки. Я хотел, чтобы это закончилось. Я взял на себя обязательство заставить его заплатить, но я не хотел затягивать это.

Я хотел закончить это.

Я хотел Нилу.

Я хотел забыть.

- Это не имеет значения. Ты все равно был неправ, сделав то, что сделал. - Шагнув к нему, я поднес дубинку к его лицу. - Посмотри на это и скажи мне, что ты чувствуешь. Не заставляй меня работать ради твоих ответов, Кат. Хоть раз в своей богом забытой жизни скажи мне правду.

Его козлиная бородка дернулась, когда он уткнулся подбородком в шею, отталкиваясь от оружия.

- Ты знаешь меня, Джетро. Ты знаешь, что я люблю тебя.

- Чушь собачья. Попробуй еще раз.

Он оскалил зубы.

- Это не чушь собачья. Я действительно люблю тебя. Когда Нила вернулась в Лондон и ты принял лекарство, я так чертовски гордился тобой. Никогда не был так горд. У меня был сын, которым я всегда знал тебя. Способный, смелый, достойный наследник всего, что я построил.

- Я всегда был таким, отец. Даже будучи мальчиком, я делал все возможное, чтобы ты это понял.

Дерево заскрипело, когда он затягивал пряжки.

- Но это было омрачено твоим состоянием. Это сделало тебя слабым. Это сделало тебя восприимчивым. Мне нужен был кто-то сильный, не только для того, чтобы заботиться о моем наследии, но и для защиты твоей будущей семьи. Было ли так неправильно с моей стороны хотеть дать тебе жизненные навыки, необходимые для того, чтобы бороться с тем, кто ты есть?