Последний долг - Пэппер Винтерс

Силуэт Дэниэля вырисовывался на внешней стороне палатки, когда он щелкнул пальцами Маркизу. Его неуклюжая фигура подошла ближе, ожидая приказа.

- Стой здесь. Вооружись своим оружием. Если она попытается убежать, пристрели ее.

На мои глаза навернулись слёзы, но я их прогнала. Это был не Хоуксридж. Дэниэль не был Джетро. И это уже не было игрой. Невозможно скрыть суровую правду: я была по уши в дерьме.

Маркиз кивнул.

- Понял.

Просунув голову обратно в палатку, Дэниэль ухмыльнулся.

- Просто, чтобы ты знала, если попытаешься бежать, ты узнаешь, что чувствовали Джетро и Кес, когда они погибли от пули. Как тебе такая сказка на ночь?

Его ботинки захрустели по террасе, когда он спрыгнул на пыльную землю и ушел. Маркиз просунул голову внутрь, только чтобы холодно улыбнуться мне, прежде чем застегнуть москитную сетку на двери.

Взведя курок, он повернулся ко мне спиной.

В одиночестве.

В заключении.

Мне нельзя терять времени даром.

Я не знала, как долго это будет продолжаться, но времени было недостаточно. Мне нужно было отключить все чувства или оставшиеся намеки на девушку, которой я была, и приготовиться стать безжалостным убийцей.

Схватив свой чемодан, я подтащила его к кровати и расстегнула молнию. Все вещи и предметы лежали в беспорядке. Когда Дэниэль приказал мне собрать вещи, аккуратность не была главным приоритетом.

Отбросив на пол одежду, в которой не было зашито оружия, я поспешно выбрала флисовую куртку со скальпелем, спрятанным в воротнике, и леггинсы с парой тонких ножниц, тайком спрятанных за поясом.

Дэниэль хотел, чтобы я приняла душ?

Хорошо. Я приму душ.

Я буду готовой.

И устрою войну, когда он вернется.

***

Экономический класс.

Государственная авиакомпания.

Худшее окружение для такого человека, как я.

Я съежился в кресле, стиснув зубы, изо всех сил стараясь вспомнить упражнения, которым меня учили.

Сосредоточься на своих мыслях.

Сконцентрируйся на внутренней боли. Ущипни себя, уколи, делай все, что потребуется, чтобы воздвигнуть этот барьер.

Зациклись на простых вещах: читай, смотри на природу.

Я подавил стон.

Ничего из этого не работало.

Оглядевшись по сторонам, я почувствовал тоску по дому, сожаление, волнение, потерю и страх. У каждого человека были свои мысли, и эти мысли были словно камикадзе в маленьком пространстве.

Зажмурившись, я сосредоточился на своем холоде. Кат сделал одну вещь правильно, воспитывая меня. Он научил меня сосредотачиваться на ненависти и эгоизме, отгораживаясь от всего, даже от боли.

Урок был не из легких. Если я оступался или не добивался успеха, Жасмин принимала удар на себя. Кат понимал, что боль тех, кого я любил, троекратно действует на меня. В некотором смысле, заставляя меня прислушиваться к его эмоциям дисциплины и контроля, в то же время блокируя агонию и несчастье моей сестры, я получил силу бороться с наплывом парализующих эмоций от других.

Даже когда она была ранена прямо у меня на глазах.

Я мог переварить свою собственную боль, но когда дело касалось ее…

Точно так же, как я не мог терпеть Нилу, теперь я люблю ее.

Отгоняя эти воспоминания, я изо всех сил старался снова погрузиться в снежную капсулу, но даже когда ледяные щупальца окружили мое сердце, мои мысли сосредоточились на одном человеке.

Жасмин.

Потому что из-за меня она больше никогда не сможет ходить. И это была еще одна причина, почему я не мог бросить ее, когда Нила умоляла меня уйти прошлой ночью в конюшне. Почему я всем обязан Кесу и Джез, потому что без них я бы умер много лет назад.

Может быть, мне следовало умереть много лет назад.

Возможно, Нила осталась бы в безопасности, а Кесу не пришлось бы бороться за свою жизнь.