Эмпат - Эльвира Дель'Искандер (2018)

На удивление ее не освистали. Рассказывая, Анья переживала: вдруг не понравится, вдруг не одобрят, углядят нравоучительный тон. Она постоянно заглядывала в глаза, пытаясь понять: да или нет. Однако души людей затрепетали: к ней подходили, задавали вопросы даже после того, как, закончив обсуждения, дружно отправились спать.

Этой ночью ставни задребезжали.

Приют отмечал день рождение. Звали именинницу Линда, и ей исполнилось пятьдесят пять лет. Юбилей. Круглая дата. И следовало хорошенько дату отметить.

Как узнала Анья, постояльцы приюта уделяли особое внимание праздникам, важным датам и годовщинам. Для людей, лишенных обыденных радостей жизни: доверительного общения с друзьями, теплых вечеров в кругу семьи, детских утренников и рабочих корпоративов, подобного рода собрания становились едва ли ни единственной отрадой, своеобразным пропуском в счастливую жизнь. А поскольку для больших торжеств денег не было, а людей в приюте содержалось предостаточно: в районе пятидесяти человек, все необходимое делали сами, из того, что находилось под рукой: красочные предметы оформления – из бумаги, тканей и пуговиц, самодельную мебель, разумеется, готовили еду.

Собрались в саду. Мужчины выставляли длинные деревянные столы, женщины столы накрывали. На сегодня метеорологи обещали заметное ухудшение погоды: сильный ветер и дождь. Однако утро выдалось солнечным, потому, несмотря на прогнозы, решили отмечать в саду.

Люди смеялись, общались, отдыхали. В перерывах между разговорами и танцами – играло задорное радио, – поздравляли именинницу и дарили самодельные подарки: шарфы, платки, рукодельные изделия.

Линде повезло: она оказалась единственным объектом внимания. Обычно дни рождения, пришедшиеся на общий месяц, справляли в единый день. Но только не сегодня. Удивительно, но майской Линда оказалась одна.

Закапал дождь. Еще через мгновение дождь полил, и все засуетились: начали собирать столы, уносить еду и мебель в помещение.

Поднялся сильный ветер. Со стен и деревьев срывало поздравительные плакаты, казалось, парники взлетят на воздух.

Улетела клееночная скатерть. Мужчины и женщины, подростки и дети бегали туда-обратно, желая скорее занести в дом стулья, теплые пледы и покрывала.

Грянул гром, неподалеку заблестела молния. Понабежали черные тучи, и резко потемнело. И снова молния, теперь уже ближе.

Молния ударила совсем рядом, в нескольких метрах от Аньи. Она как раз бежала с тарелкой шницеля, когда куски хрупкий черепицы беспорядочно взлетели на воздух.

Анья передала тарелку женщине и хотела бежать обратно, но оказалась перехвачена Либликом.

– Иди в дом, – велел мужчина, – здесь не безопасно.

– Я хочу помочь.

– Уже помогла. Тебя нужно беречь.

Анья разозлилась. Цинизм социопата поражал.

– Лучше позаботься о других!

– Другие для меня бесполезны. Так же, как и для общества. Ты можешь принести значительно больше пользы, и не только мне одному.

Он переходил всевозможные границы. Как такое можно говорить? Ценить одних в ущерб другим? Но сильнее злило то, что отчасти Либлик был прав. Если выбирать между инструментом, который поможет одному человеку, и инструментом, который поможет тысячам, следует спасать второй. Однако внутренние противоречия терзали. Невзирая на логику и разумность слов Либлика, Анья не желала никуда уходить.

Вырвав руки, Анья отстранилась и открыла взору ужасающую картину. Посеревший сад, буйствующий ветер, поникшая под напором стихии растительность. И люди, бегущие к дому, под клубящимся серым небом.

Бежала и Виктория.

Если бы Анью спросили, как случилось то, что случилось позже, она описала бы событие в деталях. Ударил гром, прорезалась молния, заставив вздрогнуть всех вокруг. Взметнулся в воздух кровельный шифер: лист, затем второй, и устремился в направлении бегущих. Он устремился в направлении Виктории.