Два плюс один - Елена Неиванова

Косой луч солнца проник сквозь ажурную занавеску, рисуя на широкой спине причудливый узор. Макар спал на животе, раскинув руки в стороны. Невозможно было угадать, что снится ему в этот утренний час. Ладонью сжал простынь и замычал что — то непонятное. Склонившись над сыном, Анна Андреевна обеспокоенно помотала головой. По материнской щеке потекла тонкой струйкой слеза. Как хотелось, чтобы в доме, как и в прежние времена, слышался дружный смех, пахло пирогами. "Что же теперь поделать, раз сложилось так.." — с тоской подумала и поправила уголок свисающего одеяла.

— Мам, что — то случилось? — внезапно поднял голову с подушки.

— Нет, Макарушка, стою, боюсь будить тебя, но ты же просил к девяти.

— Да, да, встаю, пять минут — сонно протянул, раскрыв пятерню.

За столом не выдержал и все рассказал матери. Она побледнела, закрыла рот ладонью и тихо заплакала. Не было истерики, которую Макар напряжённо ожидал все это время.

— Я так и знала, судьба у нее такая, у моей Катюши, — всхлипнув, капала в стакан валокордин.

— Да какая судьба? — хрипло пробасил Макар, отвернувшись к окну. Солнце заливало пышные кусты малины в палисаднике.

— Макар, да такая, самая обыкновенная. Ну ты — то не помнишь, тебе ещё лет 7 было, мы с вами поехали в Москву, в зоопарк. Там цыганки у метро стояли. Вот одна мне и нагадала тогда, что дочку, мол, берегите, судьба у нее тяжёлая будет. И наговорила много всего, что сошлось потом. Я с этими словами и жила много лет. Боялась. Они же все видят наперед.

Поперхнулся горячим кофе и округлил глаза. Макар был в принципе терпеливым человеком, однако все, что касалось суеверий его категорически раздражало. Никак не мог понять, с какой стати кто- то должен толковать чужую судьбу? Да и есть ли она вообще..

— Мам, и ты все это время следовала программе, которую задала тебе эта шарлатанка? — ошеломленно произнес, вспоминая покадрово все странности матери по отношению к сестре.

— Что, не поняла, сынок? — дрожащими руками собирала посуду со стола.

— Так ты поэтому ее не отпустила в Москву? — с болью во взгляде посмотрел на мать. Открывшаяся правда резала больнее скальпеля. " Какая несусветная глупость!"

— Да… (пауза) цыганка сказала, чтобы мы больше сюда не возвращались. Я боялась, Макар, хотела, чтобы дочка рядом была, чтобы ничего не случилось.

Макар приоткрыл рот и молча несколько секунд хлопал ресницами. Вот так бывает, живёшь всю жизнь, а друг друга не знаешь..

— У тебя же сердце тогда прихватило, помнишь? Она осталась. Или. не сердце? — вопросительно посмотрел на мать. К горлу подступил шершавый комок, который никак не хотел опускаться вниз.

— Прости, сынок, мне пришлось. Я боялась, за мою девочку, думала ей здесь лучше будет, — отвела взгляд и подошла к окну.

Многочисленными стрелами вонзились догадки в открытое сердце Макара. Он привык доверять матери во всем. Вспомнил, как договорился на счёт сестры, все организовал и вот она, наконец, пошла навстречу и захотела уехать. А тут матери стало плохо, она пролежала пластом весь день. Потом попала в кардиологию в областной центр.

— Я даже боюсь спросить, а твои заключения?

— Мне пришлось, сынок, ради Кати на все это пошла.

— Ради какой Кати, мама? Ради маленькой девочки, которую ты гробила с самых ранних лет, просто потому что суеверная? Ты же никогда ей ничего не давала делать, ты же.. — Пришел в бешенство, — своими руками вот этими… ее толкала каждый день. к обрыву. Сама!

— Замолчи, Макар, я не хотела, — выбежала в истерике.