Бал цветов - Елена Крыжановская (2007)

— Точно! Но эти сведения подтверждены фактами, раз ты читаешь мысли, то не станешь этого отрицать, — весело сказал Джордано.

Гиацинт прекрасно знал историю, поэтому не стал ничего отрицать. Напротив, склонив голову набок, он мягко, предупреждающе сказал:

— Прости, Джордано, но во Франции об этих вещах не рекомендуется говорить вслух, особенно при дворе. Именно потому, что эти сведения подтверждены фактами, никому не нравится слышать, что Три Лилии у нас незаконно захватили власть после правления Валуа, (а по сути Ирисов Медичи), которые по тем же причинам предпочитали называться "Лилиями". Всё это привело к изрядной путанице в смене династий, и нынешние Розы не слишком любят вспоминать о своих предшественниках. Они ведь были близкими сподвижниками Трёх Лилий.

Там, откуда я родом, эта история отнюдь не тайна, ведь гасконцы помогли Генриху VI и его Маргаритке прийти к власти, и они ещё помнят, как это делалось. Но во всех школах детям с детства твердят о золотых королевских лилиях — едином гербе всех королей династии Капетингов, но особенно — Трёх Лилий, династии Бурбонов. Это не история, это политика. Так что…

Джордано понимающе кивнул и оглянулся по сторонам.

— Знаешь, Джордано, надо тебя познакомить с Розанчиком — это мой друг. Вот бы кому действительно не мешало узнать эти сведения о "лилиях".

— А где он сейчас?

— Понятия не имею, я же не ясновидящий, — (при этих словах Джордано улыбнулся с сомнением). Гиацинт продолжал: — Он — паж принцессы Бьянки. Причём любимый паж. Так что носится где-нибудь по придворным делам. Вообще-то он мне нужен для важного разговора, так что попозже надо будет его найти. Или он сам примчится сюда, если будут очередные неприятности.

Что бы Гиацинт ни говорил, но дар предвидения у него был безотказный…

Глава 11

Любовный дуэт

Розанчик всё это время развивал бурную деятельность. Убедившись, что оторвать сестру от танцев с принцем положительно не удастся, он оставил бесполезное занятие и вернулся к государственным делам.

Паж действительно передал Бьянке записку от её жениха, который, судя по времени, должен был уже ждать в её комнате.

Никто не знал, что Скарлет тоже получила сегодня любовное послание. Английский посол, лорд Гладиолус, (вопрос о родственных связях которого вызвал такой интерес за карточным столом) встретил принцесс, шествующих из Тронного зала в свои покои. Поклонившись Скарлет, он вручил ей ещё одно "собственноручное послание", но на этот раз, написанное не рукой Елизаветы II. Обе сестры с одинаковым нетерпением влетели в свои комнаты, так быстро, как это только позволял дворцовый этикет.

— Клавель, дорогой, как я рада тебя видеть! — воскликнула Бьянка, едва переступив порог своих покоев.

У окна стоял высокий молодой мужчина, одетый по испанской моде. Высокие сапоги для верховой езды цвета слоновой кости, расшитый золотом светлый атласный колет и ослепительно белый, круглый испанский гофрированный воротник. У испанца было бледное красивое лицо с точёными чертами, которое украшали тонкие усики и небольшая бородка. Светлые волосы коротко стриженные, зачесаны назад; тонкие аристократические руки с длинными пальцами. Тем более странными на фоне его светлой фигуры и лица казались жгучие карие глаза, с такой любовью устремлённые на Бьянку, когда она вбежала в комнату.

— Милый!

— Дорогая моя!

Они заключили друг друга в объятия.

В этот момент к дверям принцессы приближался Розанчик. Верный паж, взглянув на часы, сделал соответствующие вычисления и не стал беспокоить госпожу. Он удалился в кабинет, маленькую комнатку с окном во двор, у которой был общий коридор с той комнатой, где Бьянка сейчас беседовала со своим возлюбленным.

Розанчик покосился на правую от окна стенку, за которой находилась комната принцессы, уселся у окна и стал наблюдать, не приедет ли ещё кто из высоких гостей.