Бал цветов - Елена Крыжановская (2007)

— Твой новый костюм, кстати, тоже! — ответила Лютеция, приходя в ярость. — Не хочешь ли ты сказать, что это мы в долгу у твоего дорогого Тацетты? Твой тёзка и главный кредитор мне уже несказанно надоел.

Она нервно заходила по комнате. Нарцисс следил за ней взглядом.

— Тацетта когда‑то помог нам с тобой войти в высшее общество, когда мы приехали из своего нормандского имения… Или забыла?

— Я ничего не забыла! Но он нам обязан всем! Своей жизнью, наконец! Это бандит и убийца, итальянский контрабандист, который бежал из французской тюрьмы и скрывался на "дне" Парижа.

— В конце концов, он дворянин…

— Он — незаконнорожденный! Он бандит, и его место в тюрьме! — негодовала Ветреница.

Нарцисс улыбался.

— Но ведь именно ты спасла его от тюрьмы, дорогая Анемона.

Она посерела от бешенства.

— Не смей называть меня Анемоной! — зашипела она.

— Почему? Ведь по рождению ты Лютичная Ветреница, Анемона. Конечно, родство с Лютиками открывает дорогу в высший свет, и "Лютеция" звучит благородней, но… — Он насмешливо уставился на сестру.

— Прекрати немедленно! Твой дружок Тацетта — шантажист, а ты у него учишься, — более-менее спокойно произнесла Лютеция.

— Раз он бандит и такое уж ничтожество, зачем ты помогла ему? — спросил Нарцисс. Ему очень нравилось злить сестру.

Она опять взвилась:

— Потому что десять лет назад я была дурой!

— Ты не изменилась, дорогая. И в пятнадцать, и в двадцать пять, ты была и есть крайне честолюбива и ловила любую возможность возвыситься в свете.

— Ты тоже. Но ты согласен быть верным псом своего дорогого Тацетты, а я могу сама кое‑чего добиться! — старалась задеть его Лютеция.

— Но‑но, сестричка, я всё-таки твой старший брат и благородный виконт к тому же! Могу и разозлиться.

— Свой виконтский титул ты, не без помощи Тацетты, выиграл в карты у какого‑то пьяного ротозея! Вот так, дорогой Нарцисс Ложный, ведь ты по рождению носишь имя Псевдонарциссус. Да, братец?

Нарцисс отшвырнул шляпу и вскочил. Потом, подумав мгновение, снова изящно уселся в кресло.

— Это доказывает лишь то, что нам везёт в жизни. Мы выбрали то, чего хотели, и сумели достичь этого. Я имею весёлую придворную жизнь, ты — своего принца, он ведь нужен тебе, как ещё одна ступенька на лестнице славы.

Он нежно посмотрел на сестру. Она вздохнула:

— Неро — принц, и он единственный, кто меня понимает. Я его никогда не брошу.

— Ты ошибаешься, сестричка. Я — единственный, кто тебя понимает. Понимает даже лучше, чем ты сама понимаешь себя. Я хорошо тебя знаю, Лютеция. Между нами говоря, ты имеешь такое же отношение к графу Лютику, как я — к герцогству Нарциссов, в Карпатах[9]. Но они-то об этом не знают… Ты ещё будешь королевой, сестричка. В крайнем случае — принцессой.

— Для этого ты должен слушаться меня и не задавать вопросов, а помогать нам. Иди и следи за Виолой и Джорджи, а Тацетта и его клуб пусть подождут, — сказала Лютеция, подойдя и ласково обняв брата за плечи.

Он тяжело вздохнул:

— Уговорила, иду. Подай шляпу… Спасибо. Если узнаю что‑то интересное, приду, расскажу, но до добра ваши планы не доведут. Пока!

Он надел шляпу с жёлтой пряжкой и скрылся за дверью.

— Болван, — вздохнула Лютеция, когда дверь за братом захлопнулась. — Иди ко мне, Линария! Иди, моя девочка! — позвала она свою собачку.

Глава 17

Совет четырёх

— Вот, мы пришли, — сказал Розанчик, останавливаясь перед дверью в угловую комнату на третьем этаже.

Джордано посмотрел вверх.

На каждой двери во дворце был сделан по центру довольно большой медальон из дерева в позолоченной рамке. Придворные отделывали свои комнаты по своему же вкусу, и мастер-живописец изображал на каждой двери в медальоне герб владельца апартаментов. В комнатах для гостей поле медальонов было позолочено, и в центре красовался номер комнаты.