Город грехов - Катерина Траум

— А я рассчитывал, что ты сидишь дома и, как сказал Зак, нуждаешься в защите этой ночью, — хмыкнул Грант, затягиваясь дымом. Наведенное на него дуло не вызывало и капли страха, ведь он знал, что эта женщина не Лили. И на поступки не способна. Именно поэтому он так легко смог вырвать ее из сердца, — Что, прибежала сама, почуяв жареное? Или… погоди, откуда ты могла знать, что сегодня опасно оставаться одной? — первое понимание заставило его застыть, приоткрыв рот. В голове складывались два и два, с каждой секундой делая лицо мрачней, — Не может быть…

— Может, Зет, — твердо заявила Грета. Поздно, слишком поздно отступать. Она шла к этому моменту слишком долго, чтобы сейчас давать слабину, — Это я. Давила твоих шавок, как мух, одну за одной. И знаешь, мне не жаль. Они сделали свой выбор, когда встали под знамена такого ублюдка, как ты.

— Тупая сука, неужели ты настолько конченая тварь, что угрожала собственному сыну?! — забыв про сигарету в руке, Грант напряженно ждал ответа. Хотелось прояснить все до конца, и он точно не мог ждать, что его ночная гостья вдруг рассмеется. Звонко, разрушая тишину холодного поместья. Но при этом не опустив оружие ни на миллиметр, не сводя глаз с цели.

— Нет, дорогой, это ты и твои шавки тупые, как полена. Первый же мой шаг, первая же угроза заставила тебя вернуть мне Зака. Я знаю тебя слишком хорошо, Грант. Тебе всегда было дорого то, во что ты вкладываешь силы. А в свое творение ты их вложил очень немало. Пытаясь слепить из моего сына монстра…

— Я сделал из него мужчину. Сильного, крепкого. Какого никогда бы не вырастила ты.

Тупой укол в области груди заставил Грету стиснуть рукоять пистолета до онемевших пальцев. Столько времени она мечтала об этом. Как выскажет ему все, всю свою боль. Боль пролитых слез от предательства любимого мужчины, который предпочел молоденькую девочку. Боль разрушенной семьи. Боль сына, терпящего удары и порезы — эта еще хуже, вдвойне. А понимание собственного бессилия вовсе превращало когда-то вполне самодостаточную и гордую женщину в мечущуюся из угла в угол птицу с подрезанными крыльями. Пока она не решилась действовать.

— Нет, больной ублюдок. Ты издевался над ним год за годом, ломал его. Превращал моего тихого мальчика в чудовище, которое нужно тебе, в свою адскую гончую. Но всему приходит конец. Разве ты не понял, что Зак уже тебе не принадлежит? — она победно улыбнулась, вспоминая, как это — видеть сына счастливым, — Я и не собиралась причинять ему малейший вред. Лучше меня твои действия не предугадает никто. Дай предположить: Зак, его девочка и твоя шлюха сейчас в охотничьем домике, верно? — нервно дернувшийся Змей, раздраженно раздавливающий пальцем окурок в пепельнице, стал лучшим подтверждением, — Им ничего не угрожает, даю слово. В отличии от твоих свадебных клятв оно нерушимо.

— Как, ради всего святого, как… — только и простонал Зет, понемногу сопоставляя факты. Как же он сразу не подумал… Да просто не ожидал, что у столько лет молчавшей женщины окажутся такие стальные яйца. Он помнил ее, как довольно мягкую и добрую особу, любящую возиться на кухне и признающую секс только при выключенном свете. Видимо, годы ее все же изменили… Или это сделал сам Змей.