The Мечты - Марина Светлая (2021)

Первая из них влезла в палисадник Жени Малич, обсуждая целесообразность его переноса и «расширения участка озеленения до самой альбиции ленкоранской, а альбицию ленкоранскую – конечно, лучше удалить». Вторая развернула деятельность между сараями, вокруг которых тоже сновали рабочие, обсуждая, как бы их облагородить, и непосредственно домом. Предводителем их был тот самый бригадир, который, собака такая, строил садик и выкапывал по ночам их столбики. Сейчас этот гад охмурял Кларку Буханову, торчавшую тут же, уперев руки в боки, и, кажется, отвечавшую натуральной взаимностью. Бухан валялся посреди привезенного откуда-то детского игрового комплекса и проводил среди рабочих ликбез по его правильной монтировке.

Вокруг них всех бегали представители коммунальных служб, счастливые детишки, офигевшие соседи и даже жильцы близлежащих домов. И только котики спокойно и независимо сидели по углам, намывали свои мордочки, щурились на солнце и взирали на творящееся безобразие с отрешенным видом умудренных опытом корифеев.

- Мне кто-нибудь объяснит, чего у нас тут происходит-то? – воздевая руки к небу, возопила вконец запутавшаяся баба Тоня. И лишь один относительно вменяемый голос ей ответил:

- Нас решили осчастливить. Против нашей воли.

Баба Тоня обернулась на звук этого голоса и увидела Андрея Никитича Малича, курившего на крыльце и задумчиво глядевшего на палисадник, а потом он резко поднялся и пошел отбивать дочкины цветы – а то им и правда грозило неминуемое истребление.

А еще спустя минут сорок в калитке показалась и Женя, тащившая в руках, помимо собственной сумки, еще и несколько папок с документами, которые ей пришлось взять с работы на дом. Потому как Фонд, чтоб его, Моджеевского не ждал и требовал немедленного исполнения всех хотелок, а специалистов по зарплате в университете, кроме Малич, не было – так уж сложилось. Здравствуй, бессонная ночь! И вовсе не по тому поводу, по которому хотелось бы ей самой.

Ситуация, в которую она угодила, выходила крайне дурацкой, и это Женя еще не знала, что творилось дома, где ее настиг апофеоз всеобщего помешательства. Она так и замерла в калитке, опасаясь пройти дальше и во все глаза разглядывая копошащийся муравейник рабочих в ее собственном дворе. Если количество нагнанной техники со стороны дороги и растущие леса Женю впечатлили, то тут уж она и вовсе потерялась.

- Приключившийся армагеддец, - хохотнул рядом явившимся чертиком из табакерки Гарик. – С утра гребутся. Бабе Тоне тарелку сняли, прикинь!

- А как же ее Реджеп? – промямлила Женька, глянув на Климова.

- Накрылся медным тазом.

- Это откуда нам такое? – отгоняя от себя очевидные подозрения, все же спросила она.

- Баба Тоня пока не выяснила, - хохотнул Климов. – Тут еще какие-то спецы по картинкам шляются. Стены в подъездах от штукатурки отмывают. Походу, будут у нас собственные граффити.

- Если отмывают, то фрески Гунина реставрировать хотят, - подняла на него глаза Женька. – Но они и в некоторых помещениях были. В башне точно. Гарик, это ж надолго все!

- Ну-у-у… - протянул он глубокомысленно. – Мало нам было стройки, теперь еще и это.

- А ведь обещал только фасад… - пробормотала она.

- Кто обещал? – насторожился Гарик.

Женька чертыхнулась под нос, посмотрела на Климова очень серьезно и очень уверенно, после чего громко сказала:

- Ну этот! Когда забор двигали!

И с этими словами и сама Женя ринулась прямиком в улей, надеясь прорваться к себе квартиру.

- А таким все пофигу. Обещают одно, а делают другое, - крикнул ей вслед Климов.

Женька обернулась на ходу, улыбнулась:

- Ну так больше – не меньше! – и с этими словами скрылась в подъезде, где по понятным причинам заметно сбавила скорость.

А дальше ее путь представлял собой озадаченное шествие сквозь препятствия.