Черные горы - Саберхаген Фред

— Юноша, пойдем со мной на Восток. Последуй за мной и начни мне служить, и я сделаю из тебя воина. Да, воина и командира. Возможно, ты никогда не станешь великим фехтовальщиком, но ты отважен, и если ты проживешь достаточно долго, то сможешь подучиться.

Убийственная решимость, застывшая на юном лице, не поколебалась ни на мгновение. Напротив, Рольф подступил к нему снова и ударил — раз, два, три, еще сильнее прежнего. Клинки звенели, ударяясь друг о друга. Эх, подумалось Чапу, жаль, что такой человек — враг и погибнет. Придется убить его.

Если удастся. Так близко к Замку в пустыне возможны патрули. Если появится отряд западной кавалерии, то это будет концом и самого Чапа, и честолюбивых замыслов и его, и его златовласой супруги. И еще: солнце клонилось к закату. Предположим, они будут драться здесь вплоть до наступления темноты? Схватка на клинках в темноте больше похожа на игру в кости, чем на состязание в мастерстве.

Теперь Рольф кружил вокруг Чапа, нанося удары не так часто и проявляя больше вдумчивости. Было похоже, что он ищет подходящий способ справиться с противником, пытаясь разработать тактику ведения боя. Он вполне мог интуитивно сделать правильный выбор. И у него вполне хватило бы духа рискнуть, если бы он посчитал, что так будет лучше. Следовательно, Чапу нужно перехватить инициативу, и как можно скорее. Но как? Надо раздразнить Рольфа, разозлить его, сыграть на его юношеской нетерпеливости.

— Подойди же ближе, детка, и я преподам тебе небольшой урок. Все, чего я хочу, это задать тебе легкую порку. Иди, не стоит так сильно бояться.

Но Рольф не слушал его. Теперь его взгляд поверх плеча Чапа был устремлен на восток, и на его лице начало проступать отчаяние.

Чап осторожно отступил на шаг, чтобы застраховать себя от неожиданностей, и бросил назад быстрый взгляд. Над пустыней, примерно в километре от них, поднималось густое облако пыли. В клубах пыли он разглядел движущихся всадников, и ему показалось, что всадники одеты в черное.

Рольфу тоже показалось, что он видел черные мундиры, и, вне всяких сомнений, конники приближались с востока.

Чап снова опустил свой клинок, одновременно выпрямляясь во весь рост. Его лохмотья нищего внезапно перестали вязаться с его обликом. Надменно и высокомерно он бросил:

— Заройся в песок, юнец.

Мысли Рольфа метались словно у загнанного в угол животного. Было совершенно безнадежным делом пытаться убежать от всадников в этой голой местности. Приближающиеся всадники теперь ехали прямо к ним, словно они наконец заметили Чапа. Он был достаточно высоким и заметным, чтобы его можно было увидеть.

— Не будь идиотом. Прячься, я говорю.

Пригнувшись, Рольф отполз за ближайшую дюну, распластался там и, насколько это было возможно, торопливо зарылся в песок среди жиденьких кустиков. Когда он закончил, из песка среди корней и чахлых стеблей выступала практически только его голова, прислушиваясь к приближающемуся топоту копыт.

Глядя за гребень дюны, он видел голову и плечи Чапа, который стоял, отвернувшись от Рольфа и высоко подняв голову. И в то же мгновение Рольф ощутил какой-то холодок, какую-то тень, которую нельзя было разглядеть не просто из-за недостатка света. Что-то огромное и невидимое коснулось его на краткий миг — нечто, как ему показалось, охотившееся за ним. Оно потеряло его и исчезло.

Топот множества копыт — его источник по-прежнему оставались для Рольфа невидимыми — затих. Чапа окутало облако пыли. Незнакомый, громкий и властный голос произнес:

— Это ты — Чап? Бывший сатрап?

— Я — господин Чап, мужлан.

— Откуда это известно? Ты в состоянии?..

Чап прервал его самым повелительным тоном, на какой был способен:

— А как зовут тебя, офицер?

Некоторое время было слышно только как переступают копыта. Затем глухой усталый голос произнес:

— Капитан Жармер, если тебе это так важно. А теперь быстро ответь мне…