Поспорь на меня - Вера Эн

Роме стало стыдно — так стыдно, что лицо запылало, а взгляд против воли приковало к земле. Ну да, попрекать Катюху ее прошлыми отношениями — верх цинизма и весьма попахивает подлостью. Вот тебе и гусар! Что бы сказал по этому поводу знаменитый предок?

— Извини! — твердо проговорил Рома и глубоко вздохнул, беря себя в руки. — Больше не повторится. Обещаю!

— Ромка! — неожиданно освобожденно рассмеялась Катюха. — Да я же не о том совсем!

О том или не о том, но он вместо ответа отыскал ее губы и с облегчением почувствовал, как жарко она ему отвечает. Нет, все же для Катюхи их отношения были так же важны, как для него, иначе она не стала бы ни останавливать его, ни оправдываться. Ни целоваться с ним так исступленно, словно тоже боялась потерять.

— Мир? — пробормотал он, с трудом справляясь с дыханием, как будто не все еще было ясно. Катя нежно погладила его по щеке, а потом счастливо зажмурилась.

— Мир, Давыдов! Тем более что по условиям капитуляции я получила куда больше тебя.

Он тоже рассмеялся и быстро поцеловал ее в нос.

— Посмотрим!

Что он собирался смотреть, Катя не поняла, но на сердце у нее стало легко и весело. Что бы ни получилось у них сегодня, Ромка не даст ей об этом пожалеть — теперь она в этом не сомневалась. И не хотела портить сегодняшний вечер собственной неуверенностью и колебаниями.

Глава 23

И все же чем выше они оба поднимались по лестнице к Ромкиной квартире, тем сильнее ощущалась в их движениях и словах скованность. Кажется, они совершили ошибку, когда договорились о первой близости заранее, и то ли перегорели за последние сутки, то ли, напротив, перевозбудились. Наверное, лучше, когда такие вещи происходят спонтанно, когда страсть перекрывает любой здравый смысл, когда нет путей для отступления и совершенно невозможно остановиться, не получив желаемого. Сейчас же они вроде как знали, зачем сюда пришли, но не имели ни малейшего представления, что делать со своим знанием. И Катя снова лихорадочно искала способ рассеять ту неловкость, что они оба слишком явно ощущали, но выход на этот раз нашел Ромка.

— Я в душ, Катюх: надо смыть трудовой пот после матча, — проговорил он, скинув ботинки, и неопределенно махнул рукой, указав сразу и на кухню, и на зал. — А ты располагайся. Можешь телек включить или…

— Дай мне карандаш и бумагу, я пока набросаю, что в голову пришло, — улыбнулась она и сладко поцеловала его в губы. Рома чуть затянул поцелуй, потом довольно кивнул.

— С меня двойная оплата за работу в выходной, — заявил он, и Катя лукаво закусила губу.

— Я запомню, — негромко пообещала она, а потом прошмыгнула на кухню, чтобы расчистить себе место для рисования. Там, однако, был идеальный порядок — как будто в квартире никто не жил или как будто ее готовили к съемке перед сдачей. Катя удивленно огляделась вокруг, не зная, что и думать. Хотелось надеяться, что Ромка не разругался с отцом до такой степени, что тот решил выставить его из дома. Но ведь не скажет опять: он вообще ничего ей не говорит! «Мужчины не плачут». И не верят, что за них можно переживать.

— Держи, — Ромка, появившийся на кухне так тихо, что Катя даже вздрогнула от звука его голоса, положил на выскобленный стол альбом, механический карандаш и стирательную резинку. — А этого, — он обвел руками блестевшую кухню, — не пугайся: это на меня обиход напал. Съезжать я пока не собираюсь.

С этими словами он улыбнулся и отправился в ванную. Откуда он узнал Катины мысли, понять было невозможно: кажется, вслух она их все-таки не высказывала. Или Ромка по ее лицу читает? И о том, что она почти влюбилась в него, догадывается? Это было бы совсем уж…