Поспорь на меня - Вера Эн

Готовила Катя неплохо: в неполной семье пришлось очень быстро научиться заботиться о себе, а заодно и о маме, нередко приходившей с работы почти к ночи совершенно без сил. Будучи главным бухгалтером на одном крупном предприятии, она не имела права подводить ни его, ни семью, живущую лишь на ее зарплату; домашний же уют организовывала Катя. Было трудно, но они справились без Строева. И без его «требований».

Ромка между тем уже умял добрую половину блинов, и с таким явным удовольствием, что Кате казалось, будто она слышит, как он мурлычит, приговаривая очередной блин. Катя же почему-то совсем не хотела есть. Она отщипывала кусочки от своего блина, задумчиво отправляла их в рот и вспоминала, как давно они не сидели вот так же вдвоем на кухне с мамой и не разговаривали с ней по душам. Обо всем на свете: им не важна была тема, лишь обоюдное понимание и желание быть услышанным и понятым. И они слышали и понимали, и не чувствовали себя одинокими. А потом в маминой жизни появился Константин Витальевич, и — почти следом — Игорешка, и Катя отошла куда-то на третий план. Оно и понятно: взрослая, самостоятельная, скоро свою семью заведет, а у мамы вторая молодость и первое женское счастье, и Катя не хотела рушить это самое счастье своей одержимостью. Она сказала маме, что рада за нее и что ничуть не сердится за ее выбор и решение, и мама поверила. А Катя осталась одна. И кажется, не всегда справлялась.

— Катюха, если ты о Карпоносе опять своем печалишься, то я найду на него управу, — неожиданно очень серьезно проговорил Ромка, и Катя вынырнула из невеселых мыслей.

Вот странность-то, за последние полчаса она ни разу не вспомнила об Олеге. А ведь по-хорошему могла бы сейчас ему блинчики печь, если бы не взбрыкнула в самый неподходящий момент. Умная и самостоятельная, ага!

И опять позволяет Ромке себя спасать.

— Да нет, я просто со Строевым поцапалась, — выдавила она улыбку, приказывая себе решать уже наконец проблемы самостоятельно. — Возомнил себя спасителем человечества в лице нашей семьи — и покоя от него нет! Надеюсь, тебе вчера от него не досталось? Он же звонил, искал меня?

— Звонил, — согласился Ромка, заваривая пакетик чая: блины он поедал не запивая. — Я сказал, что ты спишь, и он не велел тебя будить. Вроде адекватный мужик, Катюх, — чего ты так на него ополчилась?

Катя нахмурилась: говорить о своих отношениях с папашей ей совершенно не хотелось. Все равно Ромка не поймет. Если даже мама не понимала.

— А знаешь что, Давыдов, — скрывая неожиданно подкатившую обиду, Катя поднялась из-за стола, — ты иди, пожалуй, досыпай: до второй пары еще полно времени. А я как-нибудь и без тебя до университета доберусь. И с Олегом поговорю тоже сама. В конце концов, я же эту кашу заварила, мне ее и расхлебывать.

Чего она ждала? Что Ромка немедля начнет протестовать, утверждать, что не оставит ее одну, уговаривать, что хочет помочь? Кажется, именно так, потому и сгладила впечатление от резких слов последней примиряющей фразой. Но Давыдов и не подумал идти у нее на поводу. Только прожег насквозь черными глазами, а потом молча встал и вышел из кухни.

Катя проводила его ошеломленным взглядом, зачем-то задержав его на Ромкиной спине. Обтягивающая трикотажная футболка очертила неожиданно широкие плечи и вполне себе крепкий торс — совсем не такой, к какому Катя привыкла на школьных уроках физкультуры. Давыдов возмужал за последние полгода, и именно этот факт неожиданно расстроил Катю. И чего, спрашивается, она наехала на Ромку за безобидный, в общем-то, вопрос? Может, с его, с мужской, точки зрения именно она выглядела взбалмошной девчонкой, не ценящей отцовской заботы? За него-то вон отец всю дальнейшую жизнь распланировал и едва не поломал ее из-за своей упертости. А Катя все-таки была сама себе хозяйкой. Поступила, куда хотела. Встречалась, с кем хотела. Делала, что хотела.