Роза в ее руке - Александра Астафьева

Мы не успели отойти от первого, как пришли ко второму. Бьорн уже скользил ртом по моему торсу, уделяя внимание всему, что попадалось на его пути: ключице, груди, острым набухшим вожделением соскам, плоскому животу. Не только язык, но и руки изучали все мое тело, как будто боялись упустить из виду любое мое нервное окончание, заставляя в прямом смысле изнемогать. Мою грудь сжимали стоны, раздирало рвущееся наружу удовлетворение. Если бы я не сдерживала себя, я бы закричала так, что у Бьорна заложило уши. Но он не спешил, прислушивался к отголоскам моего тела на свои прикосновения.

Опускаясь на колени, не давая прийти в себя, он приподнял меня невысоко и закинул ногу на мощную гору из плеч, с силой прижимая спиной к стенке душа. Таким образом, позволял возвышаться над собой моему крохотному изнывающему телу.

Влажная кожа заскрипела по стеклу. Рука уперлась в одну из стенок, вторая — держалась за его голову, как за спасение, когда Бьорн подстроился и раскрыл мои бедра. Мужские губы и дыхание находились рядом — вблизи от вулкана моих эмоций. Я едва удержалась, чтобы не упасть, когда скользкое прикосновение языка пробовало меня. Неудобное, маленькое пространство не имело значения, только то, что он делал — так старательно и нежно. Поначалу. А потом с невероятной силой и настойчивостью, когда скользящие ритмичные движения внизу живота, вибрирующие из его горла стоны, начали добавлять дополнительный эффект фейерверку наслаждения и без того насыщенных красок. Волоски его отросшей щетины прибавляли неописуемых ощущений подобно новому открытию. Он аккуратно облизывал каждую складочку, прихватывал комок губами, любовно оттягивал скопление ярких ощущений и возвращался заново к жаркому прикосновению. Сильные мужские руки мяли все на своем пути, мои — отчаянно цеплялась за влажные стенки душевой, никак не найдя себе применение и место. С таким напором чувств я, должно быть, нарисовала на матовых стеклах изображения нашей разгорающейся страсти или чего-то подобного.

Все заволокло пеленой, лишь безысходно ловила ртом воздух, вонзаясь пальцами в мокрые волосы Бьорна. Похоже, мои руки, что так старательно держали и направляли его голову, нашли для себя удобное место обитания. Чтобы восполнить искру, бедра задвигались над его головой, помогая телу и разуму достичь того сладкого максимума. Еще пара движений, и я взорвалась, взлетела на самую высь, чтобы задержаться там некоторое счастливое мгновение и вернуться назад. Опасть телом вниз. Нет, не в пропасть. В объятия человека, который будет держать меня крепко до самой смерти.

Слезы без разрешения растеклись по щекам от настоящего и искреннего удовлетворения. Наши тела были переплетены в едино целое, чего нельзя было отрицать о самих душах, соединенных с самого начала.

— Так и думал, — тихонько усмехнулся Бьорн, и я вопросительно посмотрела на него. Его глаза застилала дымка умиротворения. — Ты вся на моих губах. Моя. Персональная. Роза.

«А ты в моем сердце, Бьорн. Ты давно уже там».

Мне не хватило мужества признаться ему в этом, спрятала смущение, уткнувшись в его мокрую шею. Мужской аромат перебивал легкие, в окутанном дурмане была так уютно, что я позабыла о времени и месте, где мы находились.

— Что случилось? — Бьорн выглядел озадаченным, когда я вновь посмотрела на него, размышляя.

— Подумать только, сегодня я принимаю ванну в третий раз.

— Поправочка — это душ. И, прошу заметить, со мной — впервые.

Я искренне улыбнулась и коснулась губами его рта в легком поцелуе.

— Предлагаю взять это за правило.

— Согласна.

— Прозвучало как в храме.

В глазах Бьорна горел озорной огонек, а на губах расцветала искренняя улыбка. Он начинал шутить, и это расслабляло не только обстановку, но и все ситуации между нами.

— Ты кое-что забыл, — вернулась мыслями в атмосферу, царящую вокруг пирса.

Он глянул на меня со всей серьезностью, поднял глаза кверху, как будто задумался.