И сердце на куски - Марина Князева

Папа и мама остались довольным Климом. Только в этот раз они не текли лужицей, как перед Смоленцевым, но оба отнеслись к нему с уважением. Мне этого было достаточно.

В конце концов, они не обязаны любить моего парня.

Ночевать мы остались у родителей. Расположились втроем на диване в гостиной. Мия у стены, я и Горячев. На другие варианты он не соглашался.

- Я тебя люблю, – прошептал Клим в темноте, проваливаясь в сон.

Я от его слов чуть не задохнулась.

Пьяный Клим и такое признание. Может он просто сказал это в бреду или он на самом деле меня любит. Если да, то я была готова умереть от счастья. Полночи проворочалась – не могла уснуть. Хотелось дождаться утра, и напрямую спросить его об этом. Потому что я любила его и скрывать этот факт не хотела. Может просто стеснялась, но в глубине души верила в то, что моя любовь взаимна. Ведь не будет Клим просто так предлагать выйти за него замуж? Или будет? Может ради детей?

Как назло, утром я проснулась первой. Нужно было ехать на работу. Решив не будить Клима и Мию, я тихо собралась и, хлебнув кофе, решила сбежать, оставив разговор о чувствах до вечера.

Но не смогла даже выйти за дверь.

Резкая боль скрутила низ живота. Я даже не смогла сдержать стон, а после и вовсе съехала по стене на пол. Боль продолжалась, и я вдруг поняла, что мне жутко страшно.

- Мааам! – первое что пришло мне в голову.

Родители не знали о моей беременности. Мы с Климом решили пока не говорить, но судя по тому, как меня скрутило, наше молчание закончилось.

Мама, как самая настоящая мама, прибежала спустя несколько мгновений.

- Господи, Янка! Ты чего?

- Мааам! Я беременна! И мне очень больно!

- Мужикиии!!! – оперативно завопила мама, и пока сильная половина раскачивалась, она успела вызвать скорую помощь.

Папа и Клим подбежали одновременно.

- Ты чего? Янка? Ваниль? Что с тобой?

Они перебивали друг друга, засыпая меня вопросами, а я не могла ничего произнести в ответ.

От боли темнело в глазах и мир кружился. На лбу выступила испарина, и я начала терять сознание. Единственное, что я помнила – это плач проснувшейся и напуганной Мии. А потом наступила темнота.

Очнулась я уже в больнице. В просторной светлой палате и с капельницей в руке. Рядом сидел уставший и невыспавшийся Клим.

- Ну, и напугала ты меня Ваниль!

Воспоминания нахлынули, словно цунами. И парень, у которого от волнения залегли темные круги под глазами, отошел на задний план.

- Что с ребенком?

- Тихо, Ваниль! Все хорошо! И с тобой, и с ребенком!

- Почему я здесь?

- Потому что надо беречься. Придет доктор и все объяснит. Я не понимаю в их терминах ни хрена. Просто знаю, что все будет хорошо! Надо только немного полежать и отдохнуть. Анализы, узи, витаминки в вену и ты будешь как новенькая! Только никаких стрессов и волнений!

Клим взял меня за руку и, почувствовав его тепло, я перестала дрожать. И осознала, что у меня ничего не болит. Что все как обычно. Не было никаких посторонних ощущений, которые я бы не могла определить. Все привычно и спокойно. Кроме больничной палаты.

- И давно я здесь?

- С утра. Ты упала в обморок, тебя привели в сознание, сделали укол, и ты проспала до вечера. Сейчас шесть.

Было так необычно и страшно слышать все это. Вот я собираюсь на работу, а вот лежу в больнице.

- Не бойся, Ваниль. Хочешь я буду с тобой?

- Лучше скажи, где Мия?

- Она с бабушкой и дедушкой.

Клим еще долго сидел со мной, а потом я отпустила его домой. Оставаться одна я не хотела, но понимала, что мне все равно придется провести здесь какое-то время и вряд ли Клим или кто еще смогут находиться со мной двадцать четыре на семь.

Меня выписали через неделю. После тщательного обследования и обещания, что я буду себя беречь, меня все же отпустили домой, попросив зайти на крайнее узи.

Клим изъявил желание пойти со мной.