Сома-блюз - Шекли Роберт (2003)

Во дворе стояли две машины: одна – старенький голубой «Ситроен» Кейт, другая – довольно новый микроавтобус «Форд» американского производства. Хоб поставил свою машину рядом. У него уже начало сосать под ложечкой.

Не успел он захлопнуть дверцу, как Кейт уже выбежала из дома во двор.

– Хоб! Вот здорово!

Она выглядела по-прежнему хорошо. Точнее, она еще больше похорошела с тех пор, как Хоб видел ее в прошлый раз. Яркий сарафан, обнажающий плечи, белокурые волосы – темно-золотые, а ближе к концам почти белые, пушистые и развевающиеся на ветру…

Хоб затаил дыхание. Потом перевел дух. Спокойно, парень! Она ведь всегда сводила тебя с ума.

– Привет, Кейт. Я тут проезжал мимо и решил заскочить, посмотреть, как ты.

Кейт была женщиной среднего роста, лет тридцати с небольшим, с улыбкой, как солнечный луч. Теперь она чуточку располнела, но все равно была хороша. Ее странный аромат надолго задерживался в памяти – один из этих темных мускусных запахов, невероятных и неотразимых. Живое воплощение солнечного света – так он называл ее когда-то.

– Ну что ж ты стоишь, заходи!

Она повела его в дом – маленькое современное бунгало. На крылечко вышел мужчина – высокий, поджарый, мускулистый, с маленькими усиками, изящные небольшие ноги в кроссовках, шикарный белый костюм, на порочном смуглом лице – скучающее выражение.

– Хоб, это Антонио Морено. Не знаю, знакомы ли вы? Сеньор Морено – художник, приехал из Мадрида. Довольно известный. Я знаю, ты почти не следишь за событиями в мире искусства, но, может, ты все же слышал о его настенной росписи с убитыми лошадьми в галерее Монтьюич? Она наделала много шуму. Сеньор Морено согласился показать мне кое-какие свои произведения. Я сейчас работаю агентом галереи «Мадрас» в Ла-Пене. Мы надеемся, что сеньор Морено разрешит нам выставить некоторые из его работ. Сеньор Морено, это Хоб Дракониан, мой бывший муж.

– Здрасте, – зло буркнул Хоб.

– Encantado![13] – насмешливо пропел Морено.

– Мне на самом деле нужно поговорить с Хобом, сеньор Морено, – объяснила Кейт. – Может, вы пока съездите в отель за теми холстами, которые обещали мне показать, и вернетесь где-нибудь через полчасика?

– Да, конечно, – кисло ответил Морено. И уехал в своем американском «Форде».

Кейт провела Хоба на уютную заднюю веранду и налила ему и себе холодного чаю.

– Дети в Швейцарии с Дереком. Они ужасно огорчатся, когда узнают, что ты заезжал без них. Что-то у тебя вид такой усталый?

– Отсутствие преуспевания утомляет, – объяснил Хоб. Про Дерека он расспрашивать не стал. И мужественно удержался от вопросов о том, есть ли между ними с Морено что-то, кроме убитых лошадей. Все равно ведь не скажет…

– Что, агентство в застое?

– Да нет, дела идут, только денег нет.

– Ну, может, все еще наладится, – сказала Кейт.

Хоб кивнул, глядя в сторону. Этот Морено испоганил ему целый день, если не целый месяц. Хоб терпеть не мог видеть рядом с Кейт других мужчин, даже Дерека, с которым она жила уже почти пять лет. Глупо, конечно, надеяться, что у них с Кейт еще что-то может получиться. Пора делать свое дело да возвращаться в Париж. К Мариэль. Тьфу! «Пора менять свою жизнь», как сказал Рильке.

– Слушай, Кейт, мне надо спросить у тебя одну вещь. Помнишь те мои зеленые стеклянные бутылочки? Ну, которые я привез из Индии лет двадцать тому назад?

– А как же, конечно, помню, – сказала Кейт. – Ты в них еще гашиш продавал.

Хоб поморщился.

– Когда мы с тобой разошлись, я оставил уйму таких бутылочек, пустых, в заднем сарае…

– Ой, да ты там оставил кучу всякого барахла! И коровьи шкуры, и эти уродские вышитые кошелечки из Индии… И еще перья – у тебя были целые кипы этих перьев!

– Ничего удивительного. Я продавал это барахло хипповским торговцам для еженедельных ярмарок.

– В общем, полно всякого. И еще стеклянные четки – Господи, эти стеклянные четки! Что ж там еще-то было?