Люби меня по-немецки - Агата Лель (2019)

Нутро сковывает липкий страх. Даже ужас подозрения.

Сильнее цепляюсь за его покрытую татуировками руку и шепчу:

— Он что, там не один? — пристально смотрю в глаза бармена, но тот лишь кривит губы, словно испытывая невозможные муки.

— Ульяна, пожалуйста, я очень хорошо к тебе отношусь. Ты меня без ножа режешь. Просто не ходи туда, ладно? — он умоляюще смотрит на меня, и я вижу, что ему действительно тяжело даётся это всё.

Он там не один. Курт там не один, и Стас это знает.

Странно, но когда всё встало на свои места панический страх отступил. Место его заняло другое, более опасное чувство…

— Спасибо за коктейль, — в голосе сталь, — я попробую его в другой раз. А сейчас просто дай мне пройти.

— Ульяна…

— У тебя там клиенты у стойки, — снимаю его ладонь с ручки и уверенно тяну на себя дверь.

Тёмный коридор подсвеченный синими люминесцентными лампочками встречает меня тишиной и знакомой прохладой. Дверь гримёрки в конце коридора приоткрыта и тонкая полоска света рассеянной жёлтой лужей падает на мрачный пол.

Да, Курт там не один, я определённо слышу приглушённые голоса, один из которых — незнакомый женский.

Часть 35

Подслушивать плохо! Это очень плохо. Поступок недостойный, в чём-то даже унизительный. Но ещё хуже, когда твой мужчина, которому ты безгранично поверила, с которым делишь одну постель и которого пустила в душу водит в свою гримёрку каких-то левых баб!

Будь это что-то невинное, Стас бы не защищал так рьяно эту несчастную дверь.

Господи, поверить не могу! И за целый месяц ведь ни единого прокола, ни толики подозрения. Или я просто была слепа, оседлала розового пони и не хотела замечать очевидного?

Я должна увидеть всё собственными глазами. Нет, я не мазохзистка и не извращенка, мне это нужно для того, чтобы не было соблазна потом сделать вид, что всё это мне просто почудилось. Как после этого быть с душевными муками я разберусь позже.

Стараясь отключить голову и эмоции, тихо крадусь по стеночке к гримёрке, но в груди жмёт так сильно, что больно дышать.

И вот она — дверь. Я уже вижу сквозь узкую прореху в зеркальном отражении его вихрастый затылок и половину лица девушки с иссеня-чёрными волосами.

Мелькает восторженная мысль: Боже! Да же это Палома! Всего лишь его сестра! Болван Стас просто этого не знает! Но девушка чуть сторонится и я вижу, что это не породистая молоденькая немка Рейнхард, это совершенно незнакомая мне девица с раскосыми глазами и неестественно идеальными бровями. А потом слышу звонкий детский смех и замечаю её — маленькую девочку… у него на руках.

— Папа, а здесь есть парк аттракционов? — говорит малышка на немецком и прижимается к плечу Курта. — Я очень хочу покататься на каруселях.

— Конечно, есть, Элли, это Москва, огромный город. Здесь есть всё, даже зоопарк.

— Хочу! Хочу в зоопарк! Мамочка, можно? — оборачивается на брюнетку, и та, мягко улыбаясь, бросает взгляд на Курта.

— Может быть, милая, мы с… папой ещё не решили.

— А ты знаешь, какую песню я выучила в детском саду? Хочешь спою для тебя? — оживляется девочка и, не дожидаясь ответа, начинает запевать звонким голоском что-то отдалённо знакомое, но я уже не слушаю.

Немецкий язык я знаю плохо, но всё-таки знаю, и уж этот незатейливый диалог счастливого семейства, к сожалению, перевела без большого труда.

Брюнетка хлопает в ладоши и переводит взгляд полный осторожного обожания с Курта на свою дочь, Курт подпевает ребёнку и всё это выглядит так… отвратительно идеально.

Не силах больше наблюдать за семейной идиллией прекращаю глазеть в приоткрытую дверь и прижимаюсь затылком к прохладной стене. Закрываю глаза и мысленно считаю до десяти, чтобы не дай-то Бог не дать волю слезам.