Под одной крышей - Эли Хейзелвуд

Я думаю о словах, которые подслушала вчера вечером. Неэтично. Неправильно. — Это с ним ты спорил? По телефону? — Он поднимает одну бровь, и мои щеки теплеют. — Обещаю, я не подслушивала! — Но Лиам пожимает плечами, как будто ему всё равно. Поэтому я улыбаюсь, наклоняясь вперед через стол. — Ладно, может, и подслушивала. Совсем чуть-чуть. Итак, как его фамилия?

— Чья фамилия?

— Твоего босса. Может, я могу поговорить с ним, пока ты говоришь с Тедом? Старая добрая взаимная травля по доверенности? Взаимное предупреждение? Оставь моего друга в одиночестве шестьдесят девять?

Тогда он улыбается мне — полной, настоящей улыбкой. Кажется, впервые в моём присутствии, и от этого дышать становится намного труднее, а температура в комнате — намного выше. Как… почему он так красив? Я смотрю на него, потеряв дар речи, не в силах сделать ничего, кроме как обратить внимание на ясные карие глаза, на то, как растянуты его губы, на то, что он, кажется, изучает меня с теплым, добрым выражением лица, и…

Наши взгляды устремляются на его телефон. Который снова звонит.

— Работа? — спрашиваю я. Мой голос хриплый.

— Нет. Это… — Он встает из-за стола и прочищает горло. — Извини. Я сейчас вернусь.

Когда он уходит, я слышу, как он посмеиваться. На другом конце телефона женский голос произносит его имя.

Глава 6

Четыре месяца назад

Я делаю осторожный шаг из душа, позволяя пальцам ног глубоко погрузиться в толстый, мягкий коврик. Это оказывается смертельно плохим выбором, потому что я делаю это в тот же самый момент, когда Лиам открывает дверь ванной, чтобы сделать шаг внутрь.

Это приводит к тому, что я прыгаю. И машу руками. И кричу:

— Аааааааа!

— Мара? Что…

— Аааа!

— Прости — я не…

Всё моё тело скользкое и неистовое — не самое лучшее сочетание. Я почти теряю равновесие, пытаясь обернуть вокруг себя занавеску для душа. Потом я теряю равновесие, и я уверена, что Лиам всё видит.

Выпирающий пупок, за который Ханна всегда меня дразнит.

Серповидный шрам от лакросса над моей правой грудью.

И правую грудь, и левую.

На долю секунды мы оба замираем. Смотрим друг на друга. Не в состоянии реагировать. Затем я говорю: — Не мог бы ты, эм, подать мне вон то полотенце?

— Ах, конечно. Вот, пожалуйста. Я…

Он протягивает руку и поворачивается в другую сторону, пока я оборачиваю полотенце (его полотенце; полотенце Лиама) вокруг себя. Оно пушистое и чистое, хорошо пахнет и — кто вообще пользуется черными полотенцами? Кто их производит? Где он вообще их покупает, в «Кровавой бане и за её пределами»?

— Мара? — Он стоит под дверным косяком и пристально смотрит в сторону от меня.

— Да?

— Почему ты в моей ванной?

Черт. — Прости. Мне так жаль. Мой душ не работает, и… Я думаю, что-то не так с трубой, и… Я не знаю, но я позвонила Бобу.

— Боб?

— Сантехник. Ну, водопроводчик. Он придет завтра утром.

— О.

— Но я выходила на пробежку раньше, и я была вся потная и вонючая, так что…

— Понятно.

— Извини. Я должна была спросить раньше. Кстати, теперь ты можешь повернуться. Я в порядке.

Лиам поворачивается. Но только после примерно десяти секунд, которые выглядят как довольно интенсивные внутренние дебаты. Его выражение лица нелегко прочитать, но он выглядит немного смущенным.

На самом деле, очень. Даже больше, чем я.