Под одной крышей - Эли Хейзелвуд

— Пожалуйста, — бормочет он.

У меня нет выбора: я хочу сказать «да», поэтому я киваю. Всё, что ты хочешь, ты можешь получить, Лиам.

Когда он вырывается, это некрасиво. Он задыхается от разочарования, и становится ясно, что он ненавидит это. Я тоже ненавижу это, и это я только что испытала оргазм, изменивший всю мою жизнь. Лиам — тот, кто подарил его мне и взял очень мало для себя — что даже не удивительно.

Я бы не влюбилась в недоброжелательного мужчину.

Он снимает с меня лифчик и топик, а я слишком одуревшая от приступов наслаждения, чтобы делать что-либо, кроме как стоять и позволять ему, смотреть, как он смотрит на меня темными, нечитаемыми глазами, несмотря на то, что я полностью обнажена, и мой пупок всё ещё выпирает, и шрам от лакросса на месте, сверкающий белым в тусклом свете комнаты.

— Иди сюда. Мара, ты… блядь. Иди сюда. — Его челюсть напряжена, когда он берет меня на руки и несет в свою комнату. Я здесь впервые, но я знаю это место — потому что я знаю Лиама. Темные цвета. Фотографии полувраждебной природы в рамочках из поездок, о которых он мне рассказывал. Невзрачная мебель. Стопка книг на его прикроватной тумбочке. Очки для чтения, те самые, за которые я его дразнила, разложены посреди его стола. Я хочу исследовать каждый уголок, но времени нет. Матрас подпрыгивает под моей спиной, а затем он занимает всё моё поле зрения.

— Можно тебя поцеловать? — Его рот висит в нескольких дюймах от моего, поэтому я прижимаю руки к его затылку и впиваюсь в него, целуя его.

Медленно, тепло и до боли осторожно. Меньше минуты назад он трахал меня. Он был так глубоко во мне, что я чувствовала, как меня разрывает на две части. Но теперь это нежное скольжение губ и языков, Лиам покусывает меня, держит сначала мой подбородок, потом затылок, и моё сердце поет для него.

Я катастрофически, разрушительно влюблена в тебя.

— Мне нравится целовать тебя, — вздыхаю я ему в рот.

— Мара. — Его губы. Его голос. — Я хочу целовать тебя везде. — Он отодвигается, как будто ему что-то пришло в голову. — Могу я отлизать тебе?

Я чувствую, как пылают мои щеки. Он действительно этого хочет?

— Только на минутку, — добавляет он, а потом… Невероятно, как он ждет моего ответа. Он только что нагнул меня над кухонной раковиной, вошел в меня и заставил меня кончить на его член, но он просит разрешения съесть меня, как будто я делаю ему одолжение.

— Ты уверен?

— Тридцать секунд. Пожалуйста.

— Да. Я имею в виду, если… если ты уверен, что ты… О.

Он очень хорош в этом. Не… Может быть, не очень умело, но он полностью отдается этому, так тщательно, так шумно в своем полном, изумленном наслаждении актом, мной. Мои бедра выгибаются, и ему приходится удерживать меня, нести меня через наслаждение. Это длится больше тридцати секунд. Это длится больше трех минут, может быть, больше десяти — но мои бедра дрожат, моя киска спазмирует, и я начинаю кончать, как океанская волна, и когда я думаю, что удовольствие наконец-то утихает, он вводит в меня два пальца, и мои бедра вздрагивают, потому что это ещё не конец. Весь мой мир кружится. За последние двадцать минут я официально испытала больше оргазмов, чем за последний год.

Пальцы всё ещё во мне, он смотрит вверх, глаза мягкие и искренние, и его зрачки поглощают меня. — Спасибо.

Ох. — Я думаю… — Я прочищаю горло. Мой голос остается колючим. — Может быть, это я должна благодарить тебя.

Он качает головой и приподнимается надо мной, балансируя на одной руке, и мои глаза расширяются. Он гладит себя другой рукой, глядя на мою грудь с изумленным выражением лица. — Это так хорошо, Мара. Ты так хороша. Почему ты хочешь, чтобы это было быстро? — Он наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня снова, облизывая внутреннюю часть моего рта, покусывая горло. — Я просто хочу, чтобы это длилось долго, — шелестит он о мою кожу.