Долина кукол - Жаклин Сьюзан (2018)

– Перезвони им и скажи, чтобы заехали за нами попозже, – предложила Хелен. – Тогда ты сможешь сбегать домой и переодеться.

Энн отрицательно покачала головой:

– Я слишком устала, я весь день работала.

– А чем я, черт подери, по-твоему, занималась? – Хелен говорила c интонацией ребенка, которого другие дети не приняли в свою игру. – Я c девяти утра на ногах. Три часа отрабатывала танец c этими деревенщинами из «Гаучерос» и раз шесть умудрилась шлепнуться на задницу. Потом раз сто трендели этот поганый дуэт. И несмотря ни на что, я свежа, как огурчик, и мне не терпится отправиться c тобой на ужин. А я ведь немного постарше тебя. Мне… тридцать четыре.

– Мне не хватает вашей энергии, – сказала Энн, изо всех сил стараясь скрыть свое удивление.

Тридцать четыре! Да, Джордж Беллоуз оказался прав в оценке Хелен Лоусон.

– А сколько тебе лет, Энн?

– Двадцать.

– Эй, давай не п…! Об этом я читала в газетах. Сколько тебе лет на самом деле? – Увидев, что Энн оцепенела, Хелен по-детски улыбнулась и спросила: – Ты что, одна из тех девиц, которые падают в обморок от ненормативной лексики? Моя мамуленька тоже начинает беситься, когда они у меня вылетают. Знаешь, обещаю тебе попробовать их не употреблять. Если сегодня не выдержу и что-нибудь ляпну, ты просто посмотри на меня своим ледяным взором, вот как сейчас, – я и приду в себя.

Энн улыбнулась. Было что-то трогательное в быстрых переменах настроения Хелен. Она казалась такой бесхитростной в своей искренности и очень ранимой, несмотря на свою славу и положение.

– Неужели тебе еще только двадцать лет, Энн? – быстро продолжала говорить Хелен. – Просто не верится, как скоро у тебя все получилось, я хочу сказать, как моментально ты окрутила Аллена. Я надену черное платье и совсем немного украшений. – Не переставая говорить, Хелен направилась в спальню, чтобы переодеться. – Давай иди со мной. Может, у меня и самый сильный голос на Бродвее, но из спальни ты меня не услышишь.

Хелен, переодеваясь, продолжала без умолку болтать. Это был в основном рассказ о всех ее мужьях и о том, как подло они c ней обошлись.

– Единственное, что мне всегда нужно было от них, – это любовь, – жалобно повторяла она. – Фрэнк любил меня, он был художник. Ах, если бы он сейчас видел меня на фоне настоящего Ренуара. Он, конечно, рисовал иначе – не так, как Ренуар, он был художник-иллюстратор. Но в свободное время он занимался тем, что он называл серьезной живописью. Он мечтал о том дне, когда сможет бросить работу иллюстратора и полностью посвятить себя подлинному искусству, то есть рисовать, как ему хочется.

– А вы в то время только начали выступать? – поинтересовалась Энн.

– Как бы не так! Конечно нет! Когда мы поженились, я играла главную роль в спектакле «У Сэди». Это была уже третья ведущая роль, которую я сыграла. Зарабатывала я три тысячи долларов в неделю, а он какую-то жалкую сотню, так что, сама понимаешь, это был действительно брак по любви.

– И тогда почему он не мог заняться серьезной живописью?