Волчья ягода - Ольга Ружникова

Дочь мама уговорила идти с ней, Женька — потащился добровольно. Против уговоров двух последних Никита устоять не смог, и блудного сына вернули домой. В доме повеселело, и всё нарастающая тревога последних дней августа показалась глупой и надуманной.

Всё же налаживается! Даже мама стала появляться дома чаще. Нужно было просто преодолеть какие-то испытания… и дальше всё будет хорошо.

И нет ничего отраднее самых повседневных дел — когда вместе. Здорово даже чистить картошку или готовить уроки. Не говоря уже о прогулках всё темнеющими вечерами.

— А Женька? — испугалась как-то Зорка. — Я вдруг подумала: как мы его оставим? Ему же будет всего тринадцать!

Летом казалось, что это — много, а сейчас — уже нет. Они-то с Никитой росли вдвоем, а братишка останется один. А если с дурной компанией свяжется? Или еще хуже — его кто обидит, а заступиться будет некому?

Страшно!

И летом Зора не решилась бы поделиться с Никитой таким. Побоялась бы нового срыва. Но ведь теперь всё наладилось…

Так устаешь всё это обдумывать одной! Так хочется поделиться… И страшно — не вышло бы хуже! Если Никита опять взбрыкнет…

Иногда кажется — идешь по тонкому мосту над пропастью. Шаг влево, шаг вправо… И кругом — хрупкие предметы, которые так легко столкнуть. И они не стоят, а движутся. И надо следить, чтобы не сбили друг друга. Нечаянно.

— Как он будет один? — Может, все-таки замять тему? — Кто за ним присмотрит?

— Может, мама? — пошутил Никита.

Нет, всё в порядке.

— Надеюсь! — вздохнула Зора.

Но всерьез верить в столь голубую мечту можно лишь для самоуспокоения.

— Ну, нас же всех здесь уже не будет, — рассудительно заметил Никита. Недолгая самостоятельная жизнь явно изменила его. Сделала увереннее. Заставила поверить, что он и без семьи и дома не пропадет. — А с одним Женькой ее, глядишь, и замуж возьмут.

— Вот бы хорошо! — обрадовалась Зорка.

В глубине души вину перед матерью она чувствовала. Если б не второй (уже без мужа!) ребенок — та могла бы устроить свою жизнь давным-давно. Но она ведь не сделала аборт и не отказалась от дочери еще в роддоме. Мама совершила практически подвиг, но стоил он ей сломанной жизни.

— За какого-нибудь хорошего человека, — продолжила девушка. — Он усыновит Женю, и у него наконец-то будет отец.

Вообще-то если человек — действительно хороший, то ему и прочие дети не мешали бы. Но не будем зацикливаться на мелочах. Настолько «хороших» — просто не бывает, а живем мы в реальности.

Не будет Женьку вечно шпынять — уже хорошо.

— У него был отец, — суховато возразил Никита. И Зорка как следует обругала себя. В очередной раз.

Для кого-то неприятный ей отчим был близким человеком. Нельзя об этом забывать. Нельзя!

Тонкий, паутинчатый мост. И хрупкие предметы. Живые. Никогда не забывай об этом, Зорка.

— Был, извини. Но Женька его почти не помнит. Он смог бы полюбить и другого отца.

— А ты?

А она — сбежит подальше при первой же возможности. Вместе с Никитой. И часто звонить не собирается. Разве что — Женьке. Да — эгоистка, да — неблагодарная. Но если всё получится так, что впредь обойдутся и без нее — почему не воспользоваться ситуацией? И свободой? Наконец-то.

— А я-то при чём? Я — практически взрослая. — Вон какая вымахала. — Весной стукнет шестнадцать.

Еще целых полгода…

— Просто у тебя отца не было, а с моим… не сложилось. Как и у меня — с твоей мамой.

— А зачем нам? У нас есть мы, — улыбнулась Зора как можно беззаботнее. Все-таки такие темы с Никитой лучше пока не поднимать. Их и самой-то лучше лишний раз не обдумывать. — Я просто беспокоюсь, что Женька учебу забросит…

Его ведь под настроение тоже могут записать в «слабоумные». А поддержать будет некому. А он-то назло точно может сделать многое. Чего стоит одна его эскапада «в школу в этом году не пойду!»