— Или ты — мне? Не суть важно. Давай примем за рабочую гипотезу…

Женька обожает умные слова! Должен повестись.

— …что никто никому не мерещится. И сниться нам обоим одно и то же не может. Разыграть нас — опять же, обоих сразу, — тоже некому. В итоге в сухом остатке получается, что сегодня просто повторяется вчерашний день. Вот и всё. Просто, кроме нас с тобой, больше никто его не помнит.

— Ну, спасибо! — А из глаз волной злости смывает ужас. Слава богу. — А нам-то такой подарочек — за что? И завтра что, опять будет вчера? И послезавтра? Ладно, хоть уроки делать легко. Переписал всё заново, как попка-дурак, и сойдет. Жалко, вообще всё сохранить нельзя. Как файл в компе.

Еще пытается шутить. Умница и герой.

— Нет, завтра как вчера уже не будет. Во всяком случае, я так думаю. Сегодня я видела кошмар.

— Я — тоже! — поежился братишка.

Ладно хоть больше не пытается скрывать. Героический ты наш.

Кстати, носки он сегодня надел другие. Специально — как вклад в борьбу с «днем сурка»?

— Знаю — это я тебя заразила. Извини. Ничего, ты теперь спишь далеко — так что поправишься.

Смеяться на слове «лопата».

— Это Никита нас обоих заразил, — серьезно отрезал Женька. — Тем, что умер.

Он так и не заплакал. Ни разу. Даже ночью. Зорка прислушивалась. Как уж могла.

Кроме тех ночей, когда любовалась приятнейшими из снов сама.

— Жень, мне тоже его очень не хватает.

— Понимаю, — вздохнул он. — Ты там что-то про твой кошмар…

— Да, про него, любимого. Он — вчерашний. Тот же самый.

— Ну, раз всё повторяется… — братишка осекся. Представил, что и кошмары теперь станут повсенощными. С гарантией.

А следующей догадкой станет, что он никогда не вырастет. Навсегда — двенадцать лет. Вечное детство.

— Жень, мы все — в опасности. А я слишком долго прятала голову в песок. Больше — нельзя. Мне нужно действовать. Возможно, мне просто дали последний шанс.

— Кто дал? И почему именно тебе?

— Об этом лучше не задумываться. Может, о нас, таких бестолковых, наконец вспомнили наверху.

— Или внизу. А если это — шанс тебя угробить? — прямо озвучил их сомнения Женька.

— Запросто. Но если не сделать ничего — будет или вечно повторяющийся день, или беда с нами всеми. Причем, скорее второе. «Праздник сурка» не может продолжаться бесконечно. Даже в кино, помнишь?

— А если сделать, что им нужно, — и будет хуже? — Женька уже согласен на вечный «день двоих помнящих»?

— Видишь — два шанса против одного.

Ей не зря показали смерть Никиты. Сбудется и всё остальное. И очень скоро. Алик зубов вставить не успеет…

Жаль, и в самом деле так не будет каждый день. Зорка успела бы сто раз найти Диму. И тысячу — его убить. Разными способами.

— Зор, то, что ты должна сделать, это опасно? — Брат понял, что не отговорить.

Зорка так хотела сохранить детство хотя бы Жене! Чтобы хоть он так быстро не взрослел.

Не вышло. Как и многое другое. В общем-то, ничего — не вышло.

— Да, к сожалению.

— А с тобой — можно? — Вот теперь в глазах — знакомые двенадцать лет. Почти. Вперед, к приключениям!

— Нет. Тебе-то там точно — не место. И я не прощу себе, если ты пострадаешь. Так что с твоей стороны эгоистично напрашиваться на такие опасные приключения.

— А с твоей, можно подумать, нет? — фыркнул Женька. — Со мной-то что будет, если ты… не вернешься?

— Береги себя и маму. Ты тогда будешь в семье самым старшим. Вожаком стаи. А сейчас — собирайся. Завтракать — и в школу. Сегодня на обед вчерашняя яичница с ветчиной. И если ничего не сделать — будем лопать ее всегда. Не бери «Русский». Забыл, что с него удерете всем классом? Если, конечно, ты их не отговоришь. Всё же в таком повторении что-то есть…

2

Знакомый бар, другие посетители, то же Людкино лицо. С тем же выражением. И вовсе не из-за «дня сурка». В баре-то они вчера действительно не были.