Волчья ягода - Ольга Ружникова

— Ай, больно же!.. С ума сошла?

— Я очень добрая. Ты даже не представляешь, насколько. — И скоро в этом убедятся все! — Щас как добавлю между глаз, и уши отвалятся!

Как сделать, чтобы хоть у Женьки всё было хорошо, а? При сумасшедшей-то матери, погибшем брате, эгоистке-тетке и гулящей сестре?

— Между глаз нельзя. Я ослепну, потому что очки разобьются, — авторитетно объяснил наглый братишка. — А если еще и уши отвалятся — оглохну. Тебе же со мной больше проблем будет. Будто так мало?

— Действительно! — вздохнула Зорка. Устало опустилась в кресло, Женьке махнула на соседнее. — Надеюсь, хоть тетка вас не застукала с этим вашим «Эммануэлем»?

— Сразу видно — ты не смотрела. «Эммануэль» — не он, а она… Молчу-молчу! Я вовремя тетку заметил, флэшку выдернул, комп вырубил. Владик — за окно, на дерево и вниз, а я — под одеяло. И лежу, будто давно дрых.

За окно второго этажа. Через дерево.

Владик — из неблагополучной семьи. Познакомились в его дворе. Когда Женька по своей привычке одиноко бродил по улицам. Благополучных друзей он не нашел. И не искал. Побоялся, что предадут снова.

— Только тетка всё равно хай подняла. Когда зашла к тебе, а там — псих с ножом и резаные тряпки. Эй, ты чего?! — протестующе пискнул брат. Когда его вновь сгребли в объятия и еще крепче стиснули.

— Маленький мой! Я тебя больше никогда-никогда не оставлю здесь одного. Обещаю!

— За ручку будешь водить? Даже когда мы оба будем на пенсии? Ты — седая и с палочкой, я — на костылях?

— Надеюсь, все-таки до пенсии мы отсюда выберемся, — серьезно пообещала Зорка.

— Ты не дослушала. Владика вообще-то охрана поймала — он даже до забора не дошел. Дядя Гена звонил ночью его родителям, те приезжали. Точнее, прибегали — приезжать-то им не на чем. Нас обоих чуть прямо там не выдрали. Даже без всякого «Эммануэля». Хорошо, дядя Гена запретил. А у отца Владика, знаешь, какой ремень? Ого-го!

— Зачем твой друг вообще ночью побежал домой? — подавилась смехом девушка.

— Привык удирать… — пожал плечами брат. — Он же не всегда дружил со мной. Да и живет через три дома.

— Жень, мы больше не в деревне, — напомнила сестра.

— Что, его в рабство украдут или в турецкий бордель?

Чего-чего?

— Или вместо негра на плантацию?

— Запросто. Всё, кроме плантации. В следующий раз лучше оставь его ночевать легально.

— Тетка же запрещает. Она и в этот раз злилась.

Злилась. После Алика-то с ножом? Пусть только попробует!

И вообще — этак скоро как раз неблагополучному Владику родители запретят дружить с Женькой. Чтобы уберечь сына от неприятностей. От опасных знакомств.

— Она и от вашей дружбы не в восторге.

Считает, что Владик — не того круга. Ну, пусть считает и дальше. Молча.

— Стерпит и это. Если, конечно, вы больше по ночам в сад сигать не будете.

— Знаешь, как мы испугались?

— Догадываюсь. Только… вы не того испугались, Женя. Понимаешь?

— Знаю. Я потом, знаешь, как дрожал? Потому нам и не влетело, что вдруг выяснилось — мы были в одном доме с маньяком! Вдобавок — пьяным.

А трезвый маньяк — это так, норма. С ним детей оставлять можно.

И все-таки — как представишь картину их панического бегства… Опять трясет.

Смесь хоррора с комедией.

Сейчас брат снова удерет. И уже вовсе не от ремня.

— Ну, вот, ты — снова веселая! — обрадовался Женька. — А теперь я хочу поговорить серьезно…

— Ты меня пугаешь, — кажется, улыбка с лица сползает сама.

— Поклянись, что не рассердишься.

Опять.

— Та-ак. Ты уверен?

— Зор-Невзор, я же серьезно! — брат даже смутился, надо же. — Я меньше всего хочу тебя обидеть. Ты же… у меня одна…

Да. Теперь — одна.

— А тебе и так плохо!

— Мне не плохо, Жень, — резковато перебила Зорка.

— Врешь. И не краснеешь. В присутствии ребенка, между прочим. Чему ты меня учишь?