Моя твоя дочь - Лилия Сурина (2022)

Я топчусь у двери, не решаясь войти. Потом понимаю, что будить мужчину не хочу, тяжелый день был, спит уже, десятый сон видит. Делаю пару шагов к своей комнате и застываю на месте. Громкий протяжный стон доносится из спальни Макса и в груди леденеет от страха. Он будто умирает.

Врач во мне просыпается мгновенно, без сомнений толкаю дверь и влетаю во мрак шикарной спальни, наощупь нахожу выключатель на стене, и уже при свете вижу, как корчится на кровати тело моего бывшего мужа.

- Макс, что случилось? – меня пугает его бледное лицо и расширенные зрачки, глаза вместо серебристых черны, как ночь, от невыносимой боли.

Аппендицит? Отравление? Еще час назад было все нормально. Мысленно ищу свой мобильник, чтобы позвонить на станцию «скорой помощи».

- Там… в тумбочке… - тянет трясущуюся руку, я резко открываю ящик, вижу шприцы и коробку с обезболивающим. – Поставь укол… сдохну сейчас…

Справляюсь быстро, мне это привычно. Сижу рядом на кровати, вытирая марлевой салфеткой испарину со лба Макса, с облегчением отмечая, что ему становится лучше, боль отпускает.

- И часто у тебя такие приступы? Отчего они?

- Часто. Раньше реже были, сейчас почти каждый день.

Он замолкает, но знает меня, ведь не отцеплюсь, пока не узнаю правду.

- Давай сам рассказывай, иначе начну осматривать тебя сама, и я выясню причину, уж поверь, - пугаю Макса, но тот улыбается странно, будто злорадно, а потом резко откидывает тонкое одеяло.

С ужасом наблюдаю за его указательным пальцем, который ведет по длинному змеистому шраму. Представляю, какая огромная рваная рана была на этом месте когда-то, тонкий белый рубец начинается от живота, спускаясь к паху, потом перечеркивает мускулистое бедро.

Я молчу, разглядывая место травмы. Мне ясно, что нарушены мышцы, и наверняка поврежден седалищный нерв, и еще куча мелких травм. Отсюда и хромота. Но как сильно пострадал пах не могу рассмотреть, мешают боксеры.

- Там было все разворочено, - поясняет мужчина, будто читает мои мысли. – Я больше не мужик, Дашка.

Он смотрит с вызовом, а мне жаль Макса до слез. Я видела и не такие страшные шрамы, которые калечили человека. навсегда лишая его обычных земных радостей. Теперь понятно его нежелание впускать меня в свою жизнь. И суррогатное материнство тоже понятно. Максим просто не хотел оставаться один.

- Мне так жаль… - срывается с языка. Но замолкаю, знаю, как Нечаев не любит, когда его жалеют.

- Вот только этого не надо. Мне не нужна твоя жалость. Зато теперь ты понимаешь, что семьи снова у нас не получится. Иди спать, утром отвезу тебя домой, или на работу, куда там тебе нужно.

Смотрю, как повеселевший Макс закутывается в одеяло, скрывая свое увечье, встаю и иду к выходу. Будто мир рухнул. В очередной раз. Но теперь без моей помощи, Нечаев сам выбрал себе такую опасную профессию – спасать людей.

Глава 21

Макс

- Плохо выглядишь, - нечаянно делаю «комплимент» Дарье, которая сидит на моем месте в кухне и торопясь прихлебывает кофе из моей кружки. – Не спала совсем?

Мне не нравится, когда берут мою любимую кружку. Я стал единоличником, у меня стало много вещей, которые только мои. Вот и дочь только моя, я не хочу делиться ею, понимая, что веду себя, как эгоист. Когда жили с Дашкой у нас все было общее, она привыкла к этому, поэтому и взяла посудину, которая приглянулась ей больше, чем другие. Она хмурится и смотрит на запястье, где болтаются золотые часики, подаренные мной на три года нашего брака. Надо же, носит до сих пор.

- Не торопись, я отвезу…

- Не надо, я уже вызвала такси. А ты прекрасно выглядишь, хорошо выспался? – щурит глаз бывшая, взмахивая рукой, это значит, что она дуется на меня, но скрывает.

- Ну зачем ты? Я же сказал, что отвезу. Вот упрямая!

- Не упрямей тебя. Ты когда в последний раз был у врача?

- Позавчера.